– На ночлег здесь останавливаться не будем, – распорядился Соболь. – Повечеряем, отдохнём немного, а как стемнеет, сразу и поплывём. Ниже по течению деревня Полозов, надо нам проплыть мимо так, чтобы никто не заметил. Ночь будет безлунная, да и небо всё тучами должно затянуть… Вы, ребята, в свирели эти разбойничьи потихоньку дудеть станете. Не всё им Мавутичам служить, пусть-ка добрым людям помогут от Мавутичей скрыться.
Ульгеш спросил его:
– Почему Звоница так называется?
– Потому что в самом деле звенит по камням и перекатам, будто девки с бубенцами хороводы водят.
Сейчас, по белой воде, эти камни под воду ушли. В межень[38] здесь не то что на плоту, на лёгких долблёнках не проплывёшь.
– А сейчас?
– Проплывём. Звоницу я неплохо знаю. Знаю, где надо стеречься.
Ульгеш кивнул, вытащил из котомки книгу и раскрыл посередине.
Итерскел, слушая, подосадовал о своих родных местах, оставшихся так далеко. Там он тоже каждую кочку знал и мог о ней рассказать. А здесь – и похвастаться нечем.
– А что нам прятаться? – спросил Бусый. – Мавут погоню пошлёт?
– Пошлёт, – кивнул Соболь. – И нам надо её непременно со следа сбить. Поэтому на люди без нужды не покажемся. Слишком уж приметны мы. Мальчишка черней смоли и парень, способный корову на плечах таскать…
Бусый помолчал, подумал, глядя на покачивающийся плотик, потом спросил:
– Как думаешь, дедушка Соболь… Мавут… добрался он до Белок?
– У Белок ему теперь нечего делать, и он про то знает. Око увидело… Как, думаешь, эти пятеро нас выследить сумели? Вот то-то.
– Так что получается, тут прячься, не прячься…
– Верно, но и помогать ему мы не будем, а станем к встрече готовиться. Мавут ведь как думает? Ему нас лишь бы найти, а там всяко справится. Пусть думает… А мы постараемся к тому времени такой силой обзавестись, чтобы всё его злодейское могущество одолела.
Бусый попытался вообразить себе эту чудесную силу, память в который раз подсунула ему страшную судьбу Сынов Леса, увиденную у Кузнеца, и опять же в который раз он не смог противостоять гибельному искушению – примерил всё это на родную деревню.
Ульгеш загибал пальцы, пытался что-то считать, потом разложил на песке шишки и камешки, начертил круг, старательно поместил в него квадрат, треугольник…
– Дедушка Соболь, – не выдержал Бусый. – Мавут, он… У него не только эти свирели, дрёму навевающие… – Бусый сглотнул. – Я сам видел, как он этими Звуками целую деревню… под корень…
– Тоже русалки в омуте показали?.. Слыхал я про одну деревню погибшую… про Звуки страшные. Купец проезжий ещё зимой, по старой дружбе, рассказывал. Но деревня эта в восточном Нарлаке была. Неужто ты там побывал, пока в омуте плавал?
– Нет… Не был я там… Но я видел, как Мавут со Свистелками… на конях…
Соболь сел поудобнее, глаза блеснули.
– Не говори, что силён, встретишь более сильного… Есть, малыш, сила и против этих Звуков. Обязательно есть. И мы найдём её. Я даже знаю примерно, где искать… Эй, Ульгеш, иди вечерять, хлёбово стынет!
Юный мономатанец с видимым трудом оторвался от своего рисунка.
– Ты был прав! – торжественно заявил он Соболю. – Согласно канону Тразия Пэта, звёзды обещают мне путешествие по воде!
Рассказ беспутного молодца
Бусый лежал на краю маленького плота и смотрел в тёмную воду. Пытался даже не столько увидеть там что-то, сколько – услышать. Звоница ведь приходилась сестрёнкой Крупцу. Её воды хоть и не умывали подножие Белого Яра, но как знать? Вдруг да вправду отдадутся из глубины голоса невидимых бубенцов? Вдруг да прозвучат эхом далёкого Водопада?..
Странное дело, попав к Горному Кузнецу, Бусый так рвался домой, так мечтал вместо чуждой красоты Особенного места вновь увидеть знакомые ёлочки над Крупцом. А теперь… чего только не отдал бы, лишь бы высунуть голову из Водопада, лишь бы одним глазком заглянуть в домик – «воронье гнездо» на берегу озера. Наверное, тоска старику сидеть сиротой, не имея рядом живой души, кроме осла. Некого ему пожурить, не с кем премудростью поделиться. И на помощь никто не подоспеет, если вдруг что. Если руки задрожат и сердце запнётся. Если туда, например, уже нагрянул Мавут…
«Что за Соболь?.. – всплыл в памяти Бусого голос отшельника. Должно быть, Бусый без конца его поминал, старик и захотел узнать, о ком речь. Бусый рассказал и почти не удивился, когда Кузнец не спеша кивнул. – Да, знал я его когда-то. Довольно беспутный был молодец… Вот куда, стало быть, его занесло…»
Звоница ровно и тихо скользила между подтопленными камышовыми берегами, невидимые бубенцы молчали, небо, как и обещал слишком тёплый вечер, затянули плотные облака. Бусый подумал о том, как это на самом деле страшно – прятаться от неба. От Неба, куда люди устремляют молитвы, к которому тянутся душой…
Он вздрогнул и спросил:
– Дедушка Соболь, а как ты Горным Призраком был?
Итерскел направлял плот длинным шестом, Соболь присматривал. Кончится плёс, и он сам возьмёт шест в руки, но пока отдыхал. Пасмурная ночь была слишком тёмной для весны, Бусый почти не видел лица старого воина, но ему показалось, будто Соболь призадумался, надо ли отвечать.
– Ладно… – проговорил тот наконец. – Будь по-твоему, слушай, коли охота. Ты, верно, замечал, как мы с тобой схожи?
Бусому за последнее время столько впервые увиденных лиц казались странно знакомыми, что он успел понять: всё это неспроста. Это стучалось в его память утерянное родство. Это подавала голос кровь, доставшаяся от предков.
Рядом зашевелился Ульгеш, облокотился на котомку с книгами Аканумы. Некому было вот так побеседовать с ним, его наставник ушёл далеко, не дозовёшься, не расспросишь.
– Ну-у… – протянул Бусый неуверенно.
«Девка вырастает похожей на отца, а мужчина – на мать. И ещё – на деда по матери. Но ведь Соболь… На деда?!»
– И не перебивай, – строго приказал Соболь, хотя Бусый и не думал его перебивать. – Ишь, волю взял!.. Взялся слушать, так слушай…
Бусый виновато молчал, даже дыхание затаил, не зная, чем провинился.
– Я родился в Саккареме, – помолчав, продолжал Соболь. – На самой границе с Халисуном. Это такая страна, у нас от века нелады из-за сумежных земель. Был я года на три постарше, чем ты сейчас, когда появился у нас в деревне странный человек. Пришлый, борода седая, глаза весёлые, руки как корни – не поймёшь, старый или молодой. Привёз с собой маленькую наковальню и всякую кузнечную снасть…
«Горный Кузнец!..» – чуть не завопил Бусый, но вовремя сдержался, захлопнул рот.
– Дед мой сам был кузнецом, я у него из кузницы не вылезал, помогал вовсю, – продолжал Соболь. – Ну, тот человек взялся с дедом вместе ковать, я-то что, дурак был, только видел, как ладно они работали… Потом тот дальше поехал, а когда улеглась пыль на дороге, дед мне и сказал, что, мол, подобного кузнеца в жизни своей ни разу ещё не встречал. Только слышал о таких.
