свершилась еще одна неправда…»
Он крепко зажмурился, спасаясь от ухмылки Хизура, глумливо наблюдавшего за своими обреченными жертвами. Если честно, он особо ни на что не надеялся, но…
…Неожиданно он услышал Ответ.
С ясного ночного неба ударил оглушительный гром, и что-то подсказало Бусому, что яростного раската никто, кроме него, не услышал. Потому что это был не грохот ледникового языка, обрушенного жарой, а именно Ответ. Черноту перед закрытыми глазами разорвала огненная вспышка, и в ее свете Бусый явственно увидел… Книгу.
Ту самую, с резной деревянной обложкой.
Книгу держал на коленях подросток-венн из давно сгинувшего рода Серого Пса. Паренек ничем не походил на Изверга, но Бусый его сразу узнал.
Что же подсказывал ему Бог Грозы?… На какую спасительную мысль хотел натолкнуть?…
Хизур предвкушающе облизнулся и сделал еще шаг навстречу однорукому воину. Пора было начинать. Непонятно, на что надеялся Шульгач, явно собираясь с ним драться, и драться всерьез. Ну что ж, пусть попытается. Тем интересней получится игра…
ПОСЛЕДНИЙ УДАР
Они действительно давно знали друг друга. Вскоре после того, как Изверг поклонился Мавуту и назвал его отцом, тот привез из похода обычного малыша-вельха. Ну, не совсем обычного. Мальчонка имел свойство плакать от боли, когда при нем били других. Чем привлек этот странный дар внимание Владыки и почему он назвал маленького вельха Хизурри — по детенышу ящерицы- хизура, коварной, хищной и невероятно прожорливой, — Изверг не особенно понял, да и никто, кажется, в то время не понимал. Деяния Владыки частенько оказывались за пределами разумения смертных, об их смысле даже не пытались гадать. Хотя смысл, несомненно, всякий раз был…
Очень скоро Хизурри взялся шпынять другой мальчишка, постарше. Сам придумал изводить безответного малыша или кто надоумил, подсказал по-отцовски?… Юный палач то лупил его, то сталкивал в колючие кусты, то пробовал топить в той самой чаше, где много лет спустя отмывал болотную грязь Бусый. И однажды произошло то, что должно было произойти. Сквозь собственную боль Хизурри ощутил наслаждение, которое испытывал его мучитель. Ощутил как свое, и два чувства накрепко переплелись…
На другой день он убил врага. Тот растерялся, впервые встретив отпор, и Хизурри, свалив с ног, до смерти забил его палкой. Чужая боль в самый первый раз не отдалась ему страданием.
А очень скоро — стала необходимой, как хлеб…
Изверг явственно видел, как в теле Хизура билась, переливалась, играла нездешняя сила, и это бурление, незаметное внешнему глазу, все нарастало. Зримые движения Хизура — завораживающие, обманчиво-медлительные, но при этом странно неуловимые, непредсказуемые — были всего лишь ее дальними отголосками. Легкой рябью на водной поверхности, поднятой чудищем, проснувшимся в глубине…
Вот Хизур сделал еще шаг и протянул руку, как бы собираясь взять меч Изверга. Прямо за лезвие. Дай, дескать, сюда, все равно ведь не пригодится!.. Бывший венн прянул в сторону, коротко взмахнул мечом, стремясь отсечь протянутую руку… Не получилось. Меч со свистом рассек пустоту, а Изверг полетел прочь, снесенный с ног страшным ударом.
Наземь он свалился уже без меча.
Каким образом оружие перекочевало в руки Хизуру, Бусый не успел ни понять, ни увидеть.
Мавутич повертел отобранный меч, презрительно хмыкнул — и без видимого усилия сломал его, точно прутик, и обломки улетели в непроглядную тьму, окружавшую костерок. Хизур вновь шагнул к поднявшемуся противнику, с ленивой небрежностью уклонился от удара, сам ударил в ответ.
Не торопясь ударил. Даже медлительно как-то. Но при этом не то что избежать удара — даже заметить его было не в человеческих силах.
Изверг поднимался на ноги все труднее. Он уже не стремился ни победить, ни даже уцелеть в безнадежной для него битве. Он знал, что погибнет. Но вот бы удалось перед смертью нанести всего один удар… Спасти мальчишку… Который, вместо того чтобы бежать, чего доброго, еще и кинется на выручку…
Душу постепенно затопило отчаяние. Все зря! Какое «перед смертью», когда Хизур уже его убивает? Люто, медленно, играючи. Уже сломано колено, левая рука висит мертвой плетью, все нутро, кажется, превратилось в сочащиеся кровью ошметки… От боли черно в глазах. Бусый, Бусый, беги…
Бусый увидел, как по другую сторону костра встала высокая бледная женщина с белыми распущенными волосами. Вся тьма ночи сгустилась в беспросветной тени, клубившейся у ее ног. Тень выпускала щупальца, тянулась то к одному поединщику, то к другому…
Бусый подобрал лопату, оскалился и со всего маху ударил Хизура по голове.
Хизур, даже не оборачиваясь, едва заметно пригнулся — ровно настолько, чтобы лезвие просвистело мимо, чиркнув по волосам. И ударил Бусого ногой в бок.
Даже не ударил — просто отбросил.
Так отбрасывают безобидного котенка, вздумавшего выпустить коготки. Что там бить-то? Просто пусть в сторонке пока посидит…
Тем не менее Бусый отлетел далеко прочь и сжался в беспомощный комок, силясь хотя бы вздохнуть.
А вздохнуть было надо, потому как мальчишка вдруг понял, чего ради Бог Грозы показал ему Книгу.
Скрипя зубами и корчась, Волчонок медленно и с трудом вобрал в себя воздух.
— Книга…
Его голос прозвучал совсем слабо, но услышали все.
Оглянулась даже Незваная Гостья.
Но никто не понял, что силился подсказать Извергу Бусый.
— О какой такой книге речи ведешь?
Это спросил Хизур. Недоумок, пытавшийся встать у него на пути, ничего более не мог противопоставить ему. А вот мальчишка, похоже, заговорил о чем-то таком, что могло быть полезно Владыке. Просто потому, что, оказавшись у края поражения и смерти, люди редко вспоминают о пустяках.
Оставив Изверга, который зачем-то силился снова подняться, Хизур склонился над Бусым:
— О какой книге, спрашиваю, говоришь?
Бусый вместо ответа стиснул в кулаке камень и попробовал замахнуться.
Хизур перехватил руку, сжал. Вот сейчас захрустят тонкие кости… Нет. Владыка должен получить мальчишку живым и непокалеченным, ибо тот ему интересен. Остальное может и подождать…
Изверг в это время пытался утвердиться на единственной еще повиновавшейся ноге. Книга? Книга…
