Нет ничего хуже шторма возле чужих берегов, а здесь и посреди лета могла нагрянуть пурга!
Однако им повезло. За очередным мысом по левому борту открылась в море низменная земля, а вдоль правого распахнулся фиорд, столь широкий, что его едва не приняли за пролив. Приметы совпали: именно о таком рассказывал Вагн. Теперь следовало идти вдоль южного берега до бревна, утвержденного в куче камней. За ним-то покажется рукав фиорда, где Вагн Мореход выстроил себе дом.
Ракни, казалось, на время позабыл даже о тучах, черной стеной надвигавшихся с юго-востока. Жилье врага было совсем рядом, и он войдет в него уже нынче. Это будет славное дело, достойное памяти и рассказов. Ракни не считал, что проявлял отвагу, пересекая грозное море, безошибочно выводя к Свальбарду послушный корабль. Отвага – это не показать спину в бою, хотя бы на тебе живого места не было от ран… А ходить по морю, где веками рождались, кормились и умирали поколения предков, – кто же посчитает это за подвиг, кому вздумается рассказывать об этом сагу, складывать песнь?
…Снег повалил внезапно. Густые хлопья с шорохом падали в воду и на глазах выстилали берега белым ковром. Хельги и дома видел такое: почти черный фиорд, уложенный в нетронутые белые берега под мрачно-серым, низко надвинувшимся небом. Но здесь были еще и льдины больше самого корабля, величественные, неторопливые, светящиеся изнутри мертвенным голубым светом… Это поразило его, как поразило бы всякого, не лишенного глаза на красоту.
Потом с неба обвалился ветер, и корабль содрогнулся, а снег превратился в маленькие стрелы, зло разившие пришлецов.
– А ну-ка, нажмите на весла! – донесся с кормы голос вождя. – Пусть видят здешние тролли, что у меня тут викинги, а не бабы. И не им осаживать моего коня в двух шагах от конюшни!
Это прозвучало как боевой клич. В ответ люди завели песню, тяжкую и размеренную, как морской накат: так издавна помогали себе гребцы. Хельги жадно шарил глазами по берегу, разыскивая обещанное бревно.
Обломки скал, кучи камней и разбросанный волнами плавник… долгое время ничто не обнаруживало прикосновения человеческих рук. Впрочем… сдвинутые вместе валуны там, над полосами догнивающих водорослей… если бы Хельги ставил путевой знак, вряд ли он расположил бы его иначе… так, а что там такое в двух сотнях шагов выше по склону, на осыпи, где ветер никак не даст снегу улечься? Обломанная лесина с явными отметинами топора! Хельги вскочил на ноги:
– Бревно!..
– Вижу, – отозвался сэконунг. И добавил насмешливо: – Может, ты еще объяснишь, как оно туда взобралось?
Люди захохотали, и только Оттар неожиданно вступился за Хельги:
– Бревно могло затащить туда ветром. Ты сам рассказывал, какие тут бывают бешеные ветры, отец.
Ракни утер рукавом мокрое от снега лицо и нехотя кивнул:
– Ладно, посмотрим, что там за мысом.
За поворотом берега появился залив с узким устьем, наполовину перегороженным каменной грядой. Гряда сдерживала зыбь, и серая вода в заливе была удивительно гладкой. Низкие тучи напарывались на скалы. Горы здесь тоже были сложены из разноцветных пластов; сверху вниз тянулись черные трещины, и не зря Вагн говорил об ограде, воздвигнутой усилиями великанов. А выше всех вздымалась гора, запиравшая вершину фиорда. Облака опоясывали ее, а по склону, из просторной долины, выползал в воду ледник – недобро-голубой и громадный, с отвесным, как бы обрубленным краем…
Вымокшим людям некогда было любоваться неведомыми берегами. Дружный крик, раздавшийся над фиордом, согнал с камней пятнистых тюленей: на северной стороне, за песчаной косой, стоял дом!.. Совсем такой, как строили где-нибудь в Раумсдале или в Северном Мере!.. Ракни набрал полную грудь воздуха, но ничего не сказал и молча повернул руль, а Оттар огрел Хельги ладонью по спине, едва не смахнув его со скамьи. В последний раз взбили пену длинные весла…
– Вытаскивайте корабль! – приказал Ракни, когда под килем скрипнул песок. – И пусть оставит меня удача, если я велю спустить его раньше, чем сквитаюсь с этим Вагном- Мореходом сыном Хадда из Вика!..
Мощный голос породил эхо на берегу, как будто утесы повторяли клятву вождя.
В доме, пропахшем нежилой сыростью, нашлось хозяйское место с родовыми знаками Вагна, и последние сомнения исчезли. Ракни ликовал и не пытался скрыть радости. В немыслимой дали он разыскал этот дом и зажег огонь в очаге, возле которого никогда больше не обогреется его кровник. Вагн сойдет на берег, и его встретят мечи. Ракни знал своих людей. Они победят.
И вот впервые за много ночей все спали под крышей, в тепле, под хорошо высушенными одеялами, слушая сквозь дрему ласковое потрескивание огня, и штормовая волна не грозила хлестнуть из-за борта… Вагн на славу позаботился о тех, кому вздумается открыть его дверь. Он запас в избытке и дров, и даже вяленого мяса: не найденное прожорливыми песцами, оно ничуть не испортилось за минувшие две зимы.
Достойный человек для мести, что говорить…
19. Вальхалла
Через несколько дней Оттар заскучал и подступил к конунгу:
– Позволил бы ты мне, отец, сходить вверх по долине. Хочу посмотреть, что там забавного в глубине страны, за ледником.
Ракни, возившийся в корабельном имуществе, не слишком обрадовался.
– Я тебя отпущу, а тем временем тролли принесут сюда Вагна. Ты об этом подумал?
Оттар ответил:
– Об этом можно спросить Гуннлоги.
Он открыл оружейный сундук, вытащил меч, развязал ремешок на ножнах, повернул меч рукоятью вниз и с силой встряхнул. Лезвие не выдвинулось наружу и на полпальца.
– Видишь? – сказал Оттар весело. – Гуннлоги полагает, что ты можешь отпустить меня и ничего не бояться. И я совсем не чувствую, чтобы духи-двойники Вагна сюда приближались. Иначе мы с тобой уже челюсти вывернули бы от зевоты.
Ракни долго смотрел то на Оттара, то на меч. Потом спросил по-прежнему недовольно:
– А с собой кого ты возьмешь?
Оттар обернулся и кивнул на Хельги, стоявшего неподалеку:
– Да хоть его.
Ракни смерил Хельги глазами и разрешил:
– Ну, с этого-то в случае чего все равно толку немного…
Хельги остановился, словно уткнувшись в стену лицом, и кровь бросилась в щеки. Мимо него проскочил Карк и согнулся перед Оттаром в три погибели, умоляя:
– Возьми и меня…
– Зачем? – удивился Оттар. – Хватит мне одного товарища, я же не пойду далеко.
Но Карк повалился на колени и принялся так униженно обещать, что понесет самый тяжелый мешок и каждый день будет готовить еду, что Оттар в конце концов махнул рукой:
– Ладно, только чтобы не слушать, как ты скулишь.
Вольноотпущенник вскочил и немедленно побежал собираться.
Оттар усмехнулся ему вслед и покачал головой, а Хельги неприязненно
