из людей. – Я бы тоже не отказался посидеть с красивой финкой возле огня!
Ракни, слышавший это, усмехнулся:
– Мой приёмный сын оказывается тут как тут и тогда, когда надо выручить всех. Если бы ты всегда вёл себя как он, может, и девушки сделались бы улыбчивее!
Утром стали перетаскивать корабль.
Даже самые большие корабли строят так, чтобы легко водить их по волокам, перекладывая катки. Это разумно – мало ли что встретится в дальней дороге! Вот и на Олене деревянные катки хранились под палубой, рядом с камнями, уложенными в трюм ради остойчивости корабля. Теперь их вытащили наружу – иные совсем новые, другие посерелые от старости; вмятины на них казались привезёнными с другого конца света. Разгруженный корабль легко плясал в мелкой прибрежной воде. Вот под киль подвели первый каток с выточенной на нём ложбинкой, дружно налегли… Корабль задрожал, и острый форштевень выдвинулся из воды, со скрипом вминая в землю следующий каток. Беленькая смотрела внимательно, держа кота на руках. Ей всё было в диковинку. Когда корабль выбрался на сушу и поплыл вперёд, тяжело переваливаясь, она пошла рядом с Оттаром. Хельги видел, она глядела со страхом. В точности как мать, когда ей казалось, будто дитя неразумное взялось за непосильную ношу. Глупая девчонка не знала, что Оттар ещё и её мог бы посадить на другое плечо!..
А лодочку Беленькой оставили на внутреннем берегу. Проводив их, она поедет домой.
Волок вправду оказался недлинным. Ракни всё поглядывал на небо, торопя людей:
– Скоро задует попутный ветер, тогда и уляжетесь отдыхать.
Он вовсе не собирался проводить возле берега ещё ночь.
Крепкие молодцы без большой натуги столкнули корабль в воду по другую сторону перешейка, бросили якоря и сразу понесли по сходням загодя перетащенное добро. Пробегая туда и обратно – а после того, как отпустила плечи тяжесть лодьи, бегалось необычайно легко, – Хельги несколько раз оглядывался на Беленькую, неотрывно следившую за Оттаром. Наверное, такое лицо было у матери, когда уходил от берега погребальный корабль…
Это сравнение не показалось Хельги удачным, и он в сердцах погнал его прочь. Но отделаться от раздумий о матери и отце оказалось не просто, и неожиданно выплыло: а кто сказал, что он, Хельги, хорошо ладил бы с ним, останься он жив?..
Наконец погрузку закончили.
– Убрать сходни! – велел Ракни без промедления, и Хельги сел к веслу, полагая, что Оттару захочется постоять на корме. Но Оттар вдруг взялся рукой за борт и выскочил на прибрежный камень, и кот белым мячиком выпрыгнул вслед.
Беленькая всплеснула руками, срываясь с места. Она-то уже думала, он так и не обнимет её на прощание.
– Возьми меня с собой… пожалуйста… – расслышали на борту. Кто- то насмешливо фыркнул. Ракни сердито постукивал пальцами по рукояти правила, но молчал.
– Смешная ты, – сказал Оттар. – Я же вернусь ещё до зимы.
Нагнувшись, он подхватил под брюшко кота и сунул его Беленькой в руки:
– Держи… это чтобы ты меня не забыла.
От таких слов у Беленькой сразу хлынули слёзы, а Оттар повернулся и в два прыжка взлетел на борт по подставленному веслу. Потом Ракни подал команду, и корабль взмахнул крыльями, как морской орёл, пускающийся в полёт. Он шёл на север, к тёмной полоске ряби, сулившей ветер. Хельги принялся грести, а Оттар действительно остался на корме и не уходил, пока мог видеть Беленькую и кота, вывернувшегося из её рук и недоуменно стоявшего рядом…
А потом островерхие каменные горы и зелёные долины меж ними погрузились в синюю дымку, и два маленьких светлых пятнышка растворились, пропали, словно их и не было вовсе…
14. На плечах карлика Нордри
– Вот и добрались мы до северного предела земли!.. – сказал, озираясь, Ракни сэконунг. Необычность случившегося заметно волновала его, добавляя разговорчивости: – Должно быть, здесь редко бывают даже китоловы. Только Оттар Путешественник с острова Сенья, что служил Эльвраду конунгу англов и теперь хвастается, будто тот включил его рассказы в какую-то сагу…
Оттар ответил:
– Неплохо ты сделал, назвав меня в его честь. Это принесет мне удачу. Но ты забыл ещё про Вагна Морехода, отец. А ведь он первый двинулся отсюда на север, в открытое море, между тем как мой тёзка повернул вдоль берега на восток, в Биармаланд.
– Да, совсем забыл, – усмехнулся Ракни, и эта усмешка определенно не сулила Вагну добра.
Небо было ясным, и в солнечной вышине властвовал Отец Зимы – мертвящий северный ветер. Хельги поёживался в накинутом полушубке и пугливо думал о том, что же ждало на Свальбарде, где этот ветер рождался и мужал, летя над ледяными горами!..
А море переливалось всеми оттенками яркой, густой синевы. Море лежало на западе, на севере и на востоке. Последний язык земли дотягивался с юга. Его венчала головокружительная скала – белые буруны окутывали огромный камень, неведомо когда скатившийся к подножию… Где-то поблизости стоял карлик Нордри, держащий на спине северный край земли!
Вот за этим последним мысом Ракни и поставил корабль. Конунг ждал бури с юга: такой, чтобы загромоздила тучами дорогу северным ветрам, чтобы подхватила корабль и вынесла его прямо на Свальбард… Оттар Путешественник тоже просидел здесь немалое время, поглядывая в небеса. Ветер не обманывает, ветер приходит всегда. Надо только вовремя заметить его приближение и ещё угадать, не раскачает ли он опасной волны… Всё это было для Ракни делом привычным.
Хельги тоже смотрел на ослепительные синие волны, насмешливо скалившиеся белыми гребешками. Он полагал, что заметит признаки бури никак не позже вождя.
Только Оттару, кажется, наплевать было и на ветер, и на Свальбард, и даже на Вагна Морехода сына Хадда из Вика. Ракни косился на него с неодобрением, но не ругал. Этот хозяин моря, которого никто не ждал на берегу, всё-таки понял – в финском становище с его приёмным сыном случилось что-то такое, о чём сам он, премудрый Ракни сэконунг, едва знал понаслышке…
И ветер пришёл!
Однажды Ракни тяжело протопал вдоль палубы, безжалостно пиная зарывшихся в одеяла:
– Вставайте!
Правду сказать, люди давно отвыкли на него обижаться. Все знали: этот вождь не выбирал себе ношу полегче. Хельги с Оттаром одновременно вылетели из-под скамьи, и Хельги сразу приметил опытным глазом, что наперерез северной волне катилась другая, с востока. А в небе уже виднелись края туч. Волны всегда опережают большой шторм, и по ним многое узнают наперед. Вот и Ракни уже прикинул силу подходившего ветра и решил, что ему можно довериться.
Проснувшиеся корабельщики первым долгом поставили мачту, приготовили парус. Потом принесли с берега вчерашнюю жареную оленину. Ракни выбрал большой, румяный ломоть и встал с ним возле форштевня:
– Ты, Вана-Ньёрд, повелитель Лебединой Дороги! – проговорил он торжественно. – И ты, Э?гир, гостеприимный морской великан! Помогите мне и моему кораблю!..
Размахнулся и забросил приношение далеко в воду. За мысом было тихо – Хельги видел, как вокруг пищи заметались жадные тени… Жертву не отвергли.
Мореходы сели вокруг котла и принялись завтракать, вполглаза следя за далекими облаками.
