Церковь.
- Прежде всего, моя жена – живой человек, - отчеканил господин Ярит. – Ей нужна помощь врача.
- Прежде всего, она – Младшая Мать. Вы прекрасно знаете это.
Беловолосый господин Ярит вдруг улыбнулся с таким спокойствием, что Эдзелет крепче стиснула свою клюку и высоко подняла подбородок.
- Я знаю, что вы готовы ее уморить, - едва слышно сказал он. – Здесь полно газетчиков, Эдзелет. Вы хотите, чтобы я побеседовал с ними?
Лицо Эдзелет при этих словах стало таким, будто ей нож приставили к горлу. Голова ее затряслась, клюка ударила об пол.
- Гос-сподин Ярит... – прошипела старуха.
- Пропустите, Эдзелет, - все так же спокойно сказал тот.
И медленно, будто через силу, старуха отошла в сторону. Глаза ее расширились от гнева. Улыбнувшись, беловолосый открыл дверь и поманил к себе доктора Огата. Госпожу Айет доктор увел с собой, а Арсену и Джесену приглашения не требовалось вовсе.
Неле не до конца поняла, что творилось у нее под носом, но почуяла, что кончилось все хорошо. Злая Эдзелет прямо позеленела от злобы. Горянка думала, что теперь Старшая Сестра скроется куда-нибудь, но она опять прислонилась спиной к дверям и заговорила. Морщины между ее бровей стали глубже, рот искривился: великий гнев пылал в ней. Но голос Старшей Сестры звучал безмятежно и доброжелательно.
- Сегодня истек срок затворничества Младшей Матери Акридделат Третьей, - говорила Эдзелет, и все, у кого были блокноты, строчили как в лихорадке. – Церковь обрела новую благодать, верующие – радость. Дух Ее Святейшества тверд, разум ясен. Мы еще не знаем, достигла ли Младшая Мать цели своего сосредоточения. Но мы были поражены, узнав, что она прекрасно осведомлена обо всем, случившемся в мире за время ее затворничества – и даже о том, что еще не случилось.
Рескидди разом ахнули. Даже хитрые глаза людей с блокнотами засветились благоговением. Одна Неле осталась спокойной: горянка ничего удивительного не видела в том, что Младшая Мать творит чудеса.
Закончив речь, Эдзелет с достоинством склонила голову и направилась к лестнице. Пораженные ее словами, люди не отрывали от нее глаз. Старшая Сестра хранила молчание; казалось, что она знает много больше, чем сказала. Захваченная общим порывом, Неле тоже смотрела в спину Эдзелет. Когда чья-то рука взяла горянку за плечо, от неожиданности она едва не начала отбиваться.
- Юцинеле – это ты, - донесся веселый шепот. – Ты тут одна чернявая.
Неле подняла глаза и покраснела.
- Кровь небесная! – сказал рыжий Арсен, вытаращившись. – Ведь и впрямь глаза-то...
- Что? – озадачилась Неле. – Что с глазами-то моими?
- Потом, - сказал веселый Арсен и построжел. – Пойдем-ка, Юцинеле. Младшая Мать тебя зовет.
Теперь все в коридоре смотрели на Неле – кто с изумлением, а кто с такой завистью, что если бы взгляды могли жечь, у Неле задымился бы край накидки. Когда двери покоев Акридделат закрылись за ее спиной, горянка облегченно выдохнула.
- А ведь и правда, - встретили ее слова Джесена. – Глаза – как на мозаике.
Неле почти рассердилась.
- Что вы все про глаза мои говорите? Что с ними такое?
Арсен вздохнул.
- А мама сказала, - объяснил он. – Приведите сюда Юцинеле, девочку с глазами Арсет...
- Она здесь? – прервал его глуховатый голос.
- Да, мама.
Окна были открыты, слабый ветерок тревожил легкие белые занавеси, и после душного коридора Неле с удовольствием вдохнула полной грудью. Просторную комнату разгораживали истефийские цветные ковры. В углу серебрился маленький фонтан, изображавший Деву пресной воды, вокруг него цвели цветы в кадках. Акридделат лежала на низкой широкой постели, пристроив голову на колени мужу, а господин Ярит ласково перебирал ее распущенные волосы. На животе у Младшей Матери лежала кошка, черная как уголек. Хозяйка медленно, рассеянно гладила ее, и на фоне ее шерсти бледные пальцы Акридделат казались еще бледнее и тоньше. Арсен и Джесен стояли посреди комнаты, уставившись на мать. Прямо на полу, на расшитых подушках, сидели врачи. Две старухи, пришедшие вместе с Эдзелет, расположились чуть дальше, в креслах. Неле огляделась и тоже села на пол, на подогнутые ноги.
- Арсен, - не открывая глаз, сказала Акридделат, - позови моих секретарей.
- Они тут, прямо за дверью.
- Тогда погоди, - Младшая Мать улыбнулась. – Юцинеле... Неле. Мою дочь тоже зовут Неле.
- Я знаю, - сказала та и добавила на всякий случай: – Янеллет. Она потеряла сережку в фонтане на площади.
- Вот как? – Акридделат засмеялась. – Она ее не потеряла. Это поверье: если оставить в одном из этих фонтанов монетку, сережку или колечко, то исполнится желание. Наверно, Янеллет хотела, чтобы я поскорей вернулась.
- Еще как, - хором сказали Арсен и Джесен, и последний добавил: - Она сейчас спит.
- Хорошо, - сказала Акридделат. – Надеюсь, мы не слишком напугали тебя, Юцинеле.
«И почему она думает, что я боюсь?» - задалась вопросом таянка. Но никакой обиды на Младшую Мать она не чувствовала, и просто ответила:
- Я не испугалась. Госпожа Акридделат, вам Лонси про меня сказал?
- Лонси – это тот мальчик, что приехал с тобой?
- Да. Он к вам пришел?
- Нет, - сказала Акридделат. – Не к нам. С ним случилось несчастье, Юцинеле. К сожалению, ничем нельзя ему помочь. Но тебя ведь не очень тревожит его судьба?
Неле стало стыдно.
- Я... – пробормотала она, - я беспокоюсь... он не плохой, он обо мне заботился.
Акридделат помолчала.
- Тебя никто не винит, - сказала она. – Не стоит больше говорить о Лонси. Возможно, мы еще встретимся с ним. Но я не за этим позвала тебя. Ты догадываешься, зачем очутилась в Рескидде?
Неле не ждала такого вопроса. Не то чтобы она не знала ответа – скорей наоборот, слишком много ответов она знала. Который из них хотела услышать Младшая Мать? Горянка беспомощно обвела глазами собравшихся рескидди. Врачей и господина Ярита занимала одна Акридделат, сыновья ее смотрели с веселым любопытством, а старухи в креслах – с мрачной строгостью. Что отвечать им всем?
- Я... – растерянно начала Неле под десятком устремленных на нее взглядов – и умолкла.
