назовешь недостойными.
— Наоборот, — подтвердил Магнус. — Ибо не должны ли вы быть крепче, чтобы сопротивляться искушениям и не согнуться под грузом мирских тягот?
Отец Беллора снова кивнул, одобрительно покосившись на мальчика.
— Да, так нас и учили, хотя тогда мне казалось, что нас просто хотят утешить, чтобы мы не почувствовали себя отвергнутыми. Но потом я узрел истину.
— А кто вас назначил приходским священником? — спросил Род. — Они-то как решают?
— Не знаю, — развел руками отец Беллора. — Может быть, с годами пойму. Решали монастырские — старшие иереи.
— И как решили с вами?
— Старый мудрый монах побеседовал со мной. А на следующий день, после мессы, наставник послушников отвел меня в сторонку и поведал мне мою судьбу.
— И все? — разинул рот Магнус. — После минутного разговора?
— Ну, может быть, полчаса, не больше. Да, так все и произошло, как вы говорите — после этого они решили мою судьбу. Это и еще мнение наставника послушников, — задумчиво добавил он. — Он два дня присматривал за мной.
— Но два дня и полчаса разговора — и решить судьбу всей жизни?
— Не расстраивайся так, — улыбнулся Магнусу отец Беллора. — Тот старый мудрый монах в конце концов оказался прав.
— Но вы до сих пор жалеете, что не попали в монастырь!
— К сожалению, этот грех преследует меня до сих пор, — вздохнул священник, — это все моя чрезмерная гордыня. Денно и нощно молюсь, чтобы Господь избавил меня от нее.
— Неужто вам нельзя быть тем, кем хочется?
— Нет, — теперь отец Беллора обращался только к Магнусу. — Видишь ли, юноша, дело здесь не только в усердном труде и решимости, здесь дело еще и в таланте. Не сомневаюсь, что в монастыре я чувствовал бы себя не в своей тарелке, хотя в это трудно поверить, и скорее всего страдал бы от бесцельной жизни. Нет, тот, кто оценил меня, оценил верно.
Последние слова прозвучали явно натянуто. Столь безжалостная самооценка произвела на Рода немалое впечатление.
— Неужели эти монахи ни разу не сплоховали, решая, кому куда идти?
— Насколько я знаю, нет, — покачал головой священник.
— Святой отец! Святой отец! — к ним бежал юноша в холщовой куртке. — Слава Богу, я нашел вас!
Священник обернулся, весь внимание.
— Добрый день, Лирак. Что случилось?
— Старый Себастьян, святой отец! Он упал, там, в поле, еле дышит, уже хрипит! Скорее, святой отец, скорее!
— Прошу прощения, — повернулся отец Беллора к Магнусу и Роду, — но человеку нужна моя помощь.
Он хлопнул себя по нагрудному карману, откуда высовывалась желтенькая отвертка, эмблема его ордена.
— Так, святое масло здесь. Веди меня, Лирак! — и заторопился вслед за парнем.
Род проводил их взглядом.
— М-да, по крайней мере, с этим пастором они не ошиблись.
— С этим-то да, — ехидно ухмыльнулся Магнус.
— А с остальными они тоже были непогрешимы? Род огляделся по сторонам. Все хозяйки, кажется, разбежались по домам, возможно, чтобы посудачить о скандальных церковных новостях.
— Да уж, это, конечно, странно, чтобы не сказать — не по- человечески. Они не могут решать такое с абсолютной уверенностью. Слишком много переменных.
— Угу, или у послушников печать на лбу, только мы, простые смертные, ее не видим, — фыркнул Магнус.
Род пристально посмотрел на сына, удивленный прозвучавшим в словах сарказмом.
— По крайней мере, они знают, на что смотреть. А может быть, — тут чародей прищурился, — может быть, просто они так и не узнают о своих ошибках.
Магнус непонимающе покосился на отца.
Ну, подумай сам: если приходской священник согрешил, они ведь всегда могут сказать, что он ослабел и поддался искушению.
— Ага, а если монах поднял шум в монастыре, они скажут, что он просто недисциплинированный.
— Вот именно, здесь мы на знакомой почве, а? Но ты понял, в чем дело. Логично, правда?
— Даже слишком!
— Что ж, они ведь только люди, — вздохнул Род.
— Из этой ситуации они должны выжать максимум.
— Вовсе нет! Они могли бы позволить каждому послушнику самому решать свою судьбу и потом убедиться в выборе!
— Могли бы, могли бы, — кивнул Род. — В конечном итоге это дало бы такой же уровень успеха.
— Благослови вас Господь, лудильщики!
Род вскинул голову, вздрогнув от неожиданности. Хозяйка, которой они запаяли котелок, спешила к ним с большой дымящейся миской и ковригой хлеба под мышкой.
Род ухмыльнулся и с благодарностью принял у нее миску.
— И тебя благослови Бог, добрая женщина. Он потянул носом и расплылся в улыбке.
— Ого! Да пошлет тебе Бог побольше битых котлов, если мы будем проходить мимо!
— И вот еще, — женщина протянула ему толстую колбасу. — И гладкой вам дороги.
Магнус зачерпнул ложкой.
— Здорово! Почаще надо заниматься этим ремеслом, папа!
— Окупается, ты хочешь сказать? — усмехнулся Род. — Да, за один котелок неплохо — полная миска жаркого, целая коврига и палка колбасы. Обед и еще на завтра на дорогу.
— Если бы у них нашлась еще пара дырявых сковородок, мы смогли бы еще и жратвой торговать, — заметил Магнус.
— Вот уж не думал, что у тебя есть задатки бизнес…
— И все же, — промычал Магнус с набитым ртом, — мы не нашли, чего искали.
— Действительно, — поскучнел Род. — Ни у кого здесь нет родственников в монастыре. Ну что ж, сынок, всегда найдется следующая деревня.
