сверкнул глазами МакДжи. — Мои обитающие в лесу дети заслуживают самой высокой похвалы за свое благочестие, но даже вода из самого сладкого родника может надоесть. Да-да, эль — это будет замечательно. Спасибо, миледи.
— С удовольствием, святой отец.
Гвен присела по другую сторону камина, не сводя со священника восхищенного взгляда.
— Вы и в самом деле прилетели нам на помощь с другой звезды?
— Не обращайте внимания, святой отец, — эта захолустная скромница бывала даже на Земле.
— Правда, — и Гвен потупилась. — И все равно, я изумлена, что вы так быстро добрались к нам.
— Его Святейшество считает планету Греймари имеющей большое значение, миледи. Не часто встречается вера, которая смогла бы удержать все население планеты в рамках единой доктрины в течение пяти столетий.
— Кроме того, — влез Род, — вы скорее дали бы разрубить себя на части, чем потерять хоть одну конгрегацию вашего Ордена. И Папа прекрасно понимает, сколько дров мы можем наломать, если только начнем.
— В этом есть доля истины, — кивнул МакДжи, — и неожиданный всплеск привидений и призраков — тому свидетельство. Скажите, миледи, вы не замечали, как сильно вся эта новоявленная призрачная напасть повлияла на веру среди простых крестьян?
— Повлияла, отец, и это прискорбно, — посерьезнела Гвен. — Многие из народа начинают сомневаться в праведности духовников.
— Этого я и боялся, этого я и боялся, — пробормотал МакДжи, глядя на огонь. — Схизма поколебала их веру, а призраки и гоблины докончат дело. Даже страшно подумать, как это скажется на детях — они так легко принимают на веру все, что видят! Хотя, с другой стороны, они бывают преданы тем, кто дарит им веру и любовь!
— Точно подмечено, — заметил Род, поднявшись с кресла. — Взгляну-ка я на нашего местного фанатика.
— Он крепко спит, мой господин, — возразила Гвен, глядя, как муж идет к спальне мальчиков.
— Насколько я понимаю, один из ваших сыновей страдает от переизбытка веры? — негромко спросил МакДжи.
Гвен отрицательно мотнула головой.
— Мальчику всего лишь кажется, что он призван служить Богу, святой отец. И это чрезмерно тревожит его отца.
— А сколько лет мальчику? — помолчав немного, спросил МакДжи.
— Семь.
Да, он еще мал… — нахмурился МакДжи. — И хотя зов Господень может прийти в любом возрасте, обычно те…
— Гвен.
В голосе Рода звучал страх, и не успел он договорить, как жена уже оказалась у дверей в спальню мальчиков. Заглянула, охнула и бросилась внутрь.
Тельце Грегори содрогалось от сдавленных рыданий.
— Ну же, мальчик мой, перестань! — подхватила сына на руки Гвен. — Маленький мой! Все пройдет, малыш, все пройдет!
Род погладил сына по затылку и прикусил язык вместе со страхом. В таких ситуациях Гвен гораздо лучше держала себя в руках, а максимум, что мог сделать он, так это оказать ей поддержку.
Гвендолен гладила малыша по голове, ласково напевая, когда сквозь сдавленные всхлипы неожиданно прорвался душераздирающий детский рев. С соседней кровати недоуменно поднял голову Джеффри, и тогда Гвен с младшеньким на руках заторопилась из комнаты, чтобы Грегори не переживал, что разнюнился при всех, и чтобы не будить остальных. Род задержался, кивнув Джеффри:
— С ним все в порядке, сынок. Спи давай, ладно?
Джеффри снова уткнулся в подушку, и Род закрыл за собой дверь спальни, изо всех сил надеясь, что не соврал.
Гвен сидела под мягким светом свечей в кресле, которое только что занимал МакДжи, баюкая Грегори на руках, пока мальчик не затих. Святой отец вопросительно посмотрел на Рода, тот немного поколебался и покачал головой, показывая, что МакДжи может остаться.
Всхлипывания стихли, почти прекратились.
— Ну, мальчик мой, — прошептала Гвен. — Что тебя напугало?
Грегори только захлюпал носом, но она не отставала.
— Страшный сон?
Мальчик кивнул.
— Ну-ка, расскажи мне.
— Я… я был старый, мама, — пролепетал Грегори, и Род облегченно вздохнул. — Я был старый и… совсем один.
— Один? — вздохнула Гвен. — Ну что же, старым людям иногда бывает одиноко. А как это получилось?
— Я… я пошел в монахи, и… когда я постарел, я оставил даже их общество и стал лесным отшельником.
— Кому хватило ума рассказать мальчику… — взвился Род, но Гвен метнула на него кинжальный взгляд и он осекся. Верно, сейчас мальчишке требовалось лишь сочувствие. Любой гнев он истолкует, как направленный против него.
— Правильно, на свете есть святые отшельники, — покачала головой Гвен. — Но они вовсе не одиноки, малыш, их жизнь наполнена Господом.
«Неправда! — захотелось крикнуть Роду. — Они сходят с ума от одиночества». Но он сдержал себя, и эта мысль осталась невысказанной. Хотя Грегори легко мог уловить ее. Может быть, вообще стоит сейчас уйти, подумал Род, уйти как можно дальше. Его собственные чувства взбудоражат мальчика еще сильнее. Гвен уловила эту мысль, глянула на мужа и покачала головой.
— Они уединяются, чтобы изучать святые книги и размышлять над Священным Писанием, сынок.
— Ага, так мне и снилось, — шмыгнул носом Грегори, — так все и было. Только… мама! Тебя там не было, и папы тоже! Ни Магнуса, ни Джеффа, ни Корделии! Даже Диармида! И все казалось таким…
— Пустым?
— Да, пустым. Бесполезным. Мама! Что же это за святая жизнь, когда не для кого быть добрым?
Что мог сказать Род? Что Грегори не первый, кто задал этот вопрос, и не последний? По крайней мере, он все это испытал только во сне. Пока.
А мальчик уже достаточно успокоился, чтобы услышать эту мысль, и уставился на папу, вытаращив глазенки.
— А что, моя жизнь и в самом деле должна быть такой?
И в его словах снова послышался ужас, так что Род поспешил успокоить сына:
— Нет. Не должна быть. Не обязательно. У тебя есть выбор, сынок.
