– А тебе заплатили?
– Нет, я расправился с ним бесплатно.
– Пах! Нет, ты и в самом деле безнадежен.
– Послушайте, но надо же мне было заработать хоть какую-то репутацию!
– Репутация человека определяется количеством накопленного им золота. Не понимаешь?
– Я – воин. Моя стихия – борьба. Оплата – вещь необязательная. Как получится. Кроме того, моя репутация в определенных кругах не требует подтверждения. Стоит только упомянуть об Огнетушителе, и все плохие парни бледнеют.
– По-моему, ты сам слегка побледнел, – вставил Римо.
Смит как-то странно дернулся и торопливо произнес:
– Извините, черт. Я буду через минуту.
– Всем стоять, – громогласно объявил Римо. – Огнетушителю надо облегчиться.
– Между прочим, – произнесла Ассумпта, – для человека, которого несет, он еще очень хорошо держится.
– Скажи, как давно вы знакомы? – осведомился Римо.
– Со вчерашнего вечера. Вы знаете, о его подвигах написано столько книг!
– Неужели? – притворно удивился Римо.
Чиун зевнул.
– Нет, правда! Он сказал мне, что по миру разошлось более сорока миллионов экземпляров.
У мастера Синанджу даже глаза на лоб полезли.
– Это правда, Римо? Сорок миллионов экземпляров?!
– На книге, которую я обнаружил под деревом, значилась именно эта цифра.
Глаза Чиуна превратились в узкие щелочки.
Когда Уинстон вернулся со свидания с деревом сейба, внимание всех присутствующих сосредоточилось на нем.
– Может, тебе шел процент с гонорара за эту белиберду? – осведомился кореец.
– За какую белиберду?
– Да за эти глупейшие романы с приключениями!
– Нет.
– Идиот!
И перепалка возобновилась.
– Все-таки настанет день, когда вы станете уважать меня за то, что я совершил, – довольно резко выпалил Смит.
– Мы уважаем тех, кто превзошел наши науки и накопил достаточное количество золота, – отозвался мастер Синанджу. – У тебя же нет ни опыта, ни денег.
– Когда-нибудь выйдет книга про мои подлинные деяния, и я смогу жить на проценты с изданий.
– Только не рассчитывай, что тебе удастся так долго коптить небо, – хмыкнул Римо.
– А между тем я их постоянно записываю. Откройте мой рюкзак и убедитесь сами.
Римо остановился и полез в рюкзак. Извлек оттуда общую тетрадь в клеточку в черном коленкоровом переплете. На обложке был изображен огнетушитель с целым роем пуль, вылетавшим из его раструба.
– Похоже на дневник.
– Это летопись военных действий.
– Ты, значит, все записываешь...
– Конечно!
– А если тебя схватят?
– Меня хватали уже тыщу раз. И ничего никогда ни со мной, ни с дневником не случалось.
Римо зашвырнул дневник подальше в джунгли.
– Эй! Вы не имеете права! Это частная собственность.
– Правило номер один: никогда ничего не записывай. Когда тебя схватят, твои же собственные записи будут свидетельствовать против тебя.
– Еще не свита та веревка, на которой меня...
– Ты вечная угроза сам себе, – заключил отец, поднимая какую-то вещицу, выпавшую из кармана сына. Оказалось, это крохотный пластмассовый огнетушитель.
– Что еще за дрянь такая?
– Своего рода икона. Когда я убиваю человека, то оставляю сию штуковину у него в руке. Или во рту – как когда. Один только вид ее повергает нашедшего в ужас.
Заметив, что на тропинку упала еще одна крохотная модель, Римо сказал:
– Точно так же ты мог бы сыпать хлебные крошки, чтобы помочь нашим преследователям.
– Послушайте, вы, видно, не до конца понимаете особенности моей профессии...
– Лучше бы ты сказал это тем, кто тренировал тебя в Центре подготовки морских пехотинцев, придурок.
– Болван!
– И вы что, все родственники? – удивилась Ассумпта.
– Родство, надо сказать, весьма отдаленное, – пояснил мастер Синанджу, – и кровь весьма разбавлена.
– А вас как зовут, любезный?
– Меня зовут Чиун. Большего я сказать не могу.
– Вы – майя?
– Пах!
– В нашем языке есть похожее слово – «чиен».
Кореец явно заинтересовался:
– Слушаю вас...
– Что означает «обезьяна».
– Пах! – только и вымолвил мастер Синанджу.
– Вы и в самом деле напоминали «чиена», когда прятались от меня в кроне дерева, – сквозь смех произнес Уинстон.
Последние слова Огнетушителя основательно проняли мастеров Синанджу, и они решили, что парень заслужил основательную взбучку. Смит получил представление о столь важном решении, когда они схватили его за пояс и зашвырнули в заросший ряской пруд вместе с рюкзаком и прочим снаряжением.
Когда Уинстон вылез из воды и почувствовал под ногами твердую землю, он все же не преминул наградить и отца, и деда весьма нелицеприятными эпитетами.
Мастер Синанджу тотчас сообразил, что Смит не так уж чисто вымылся, как им с Римо поначалу показалось, и лично вымыл Смиту рот с помощью мыла «Лава», что для этой цели
