– Мысль хорошая, – согласился Римо и резко дал задний ход.
«Драгун» бампером ударился о патрульную машину и стал заползать ей на капот. «Драгун» оказался слишком массивным, и машина сразу же просела под его тяжестью. Колеса автомобиля Римо уничтожили лобовое стекло, смяли крышу, раздавили мигалку. Затем «драгун» медленно съехал на асфальт.
Полицейский, который только что намеревался побеседовать с водителем «драгуна», воспринял столь красноречивую демонстрацию превосходства противника как личное оскорбление. Он выхватил пистолет и несколько раз выстрелил в дверцу бронемашины. Пули только слегка оцарапали красную краску. В остальном «драгун» не пострадал.
Коп перезарядил пистолет и выпустил еще одну обойму. Не обращая на его потуги никакого внимания, Римо нажал на газ.
– Теперь он дважды подумает, прежде чем захочет связываться с нами, – сказал Чиун, убедившись, что пули отскочили от задней дверцы машины, не причинив ей вреда.
– О чем ты говоришь! К полуночи они будут прочесывать всю дорогу до самой Нью-Рошели.
– К тому времени мы должны быть в Вашингтоне, – возразил учитель.
Сотрудник «Амтрака», проводник Дон Беррис, брел по пояс в воде и благодарил небеса: здесь по крайней мере нет аллигаторов.
А в заливе Кано, в Алабаме, были аллигаторы. Буксирное судно там врезалось в опоры железнодорожного моста и повредило конструкцию. И когда на мост въехал «Сансет лимитед», опоры не выдержали, и семь вагонов полетели в воду. Кишащий аллигаторами залив наполнился вытекшим дизельным топливом и людьми.
Вот тогда было плохо. Очень плохо. Сорок семь человеческих жертв. И могло быть еще хуже.
Правда, Беррису в тот раз повезло. Его вагон остался на рельсах.
Но вот сейчас – скверное дело. Честное слово, скверное.
«Мерчантс лимитед» врезался в перегородивший пути бульдозер. Каким образом бульдозер оказался на железнодорожном полотне, в данный момент никого не волновало. Прежде всего надо спасти тех, кто выжил. И извлечь из воды трупы.
Беррис в прорезиненных рыбацких штанах продирался сквозь тростник, ощупывая ногами дно в поисках мертвых тел.
В голову ему пришла еще одна мысль. Слава Богу, закончился век паровозов. В былые времена в случае серьезной катастрофы деревянные вагоны вспыхивали, как хворост, и огонь безжалостно пожирал изувеченных людей.
Да, могло быть гораздо хуже.
Проводник наступил на нечто мягкое и массивное.
Он погрузил руки в воду и принялся шарить по дну. Сердце его отчаянно колотилось. Неприятная работа, что и говорить, но кто-то же должен... Пока тела не уплыли в открытое море, и пока их не обглодали крабы. Мертвецы очень быстро становятся неузнаваемыми, пролежав какое-то время под водой, и вполне естественно, что их близкие в таких случаях предпочитают заочное отпевание.
Беррис нащупал что-то похожее на пучок водорослей. Впрочем, пальцы не скользили, поэтому спасатель решил, что держит в руке прядь человеческих волос.
Он сделал глубокий вдох и осторожно потянул.
Над поверхностью воды показалась голова маленькой девочки. Лицо ее уже приобрело мертвенный синевато-серый оттенок, а широко распахнутые синие глаза смотрели прямо на Берриса. Ему хотелось зарыдать, но он сдержался. Взяв девочку на руки, проводник попытался крикнуть. В горле у него вдруг запершило, и, только откашлявшись, он наконец выдавил:
– Тело!
Двое спасателей поспешили к нему и осторожно приняли тело. Беррис нервно сглотнул и побрел дальше.
Да, дело скверное, говорил он себе. Но бывает и хуже. Зимой вода стала бы чересчур холодной, спасательные работы шли бы медленнее, и маленькая голубоглазая девочка могла бы пролежать под водой всю ночь. Или двое суток. А она этого не заслужила. Человек не должен лежать в ледяной воде, даже если он мертв и уже не чувствует боли.
Да, могло быть хуже. Хотя дело скверное. Чрезвычайно скверное.
Римо затормозил у обочины и вышел из машины.
Место происшествия заливал свет прожекторов. Освещая воды залива, в небе барражировали оранжевые вертолеты береговой охраны. В радужной пленке у самого берега лежали два полузатопленных вагона. По темной воде двигались похожие на уток пожарные катера.
– Похоже, дело нешуточное, – заключил Римо.
Чиун не ответил: оба разом двинулись к железнодорожным путям.
На берегу уже успели оборудовать временный морг. В свете прожекторов палатки казались каменными пирамидами. Повсюду сновали озабоченные медики со склянками в руках. Римо схватил одного из них за рукав.
– Мы хотим узнать про друга.
– Список в третьей палатке.
В третьей палатке сидела измученная медсестра. Она то и дело отвечала на звонки по сотовому телефону, сверяясь со списками пострадавших.
– В поезде ехал наш друг, – сказал ей Римо.
Девушка подняла голову.
– Фамилия?
– Смит.
– Подождите минуту, – сказала она в телефонную трубку и пробежала список глазами. – Здесь Смита нет.
– Что из этого следует?
– Трудно сказать. Может быть, не нашли тело. Или не установили фамилию.
– А если он не погиб, а только ранен?
– К сожалению, пока есть только такой список. Попробуйте обратиться в морг. Вам покажут, куда идти.
Она вновь поднесла телефон к уху.
– Алло? Я вас слушаю...
Выйдя из палатки, Римо буркнул:
– Да, видимо, надо обратиться в морг.
– Потом. Сначала посмотрим здесь, – отозвался мастер Синанджу и указал на соседнюю палатку. Там на походных кроватях лежали под простынями два трупа.
Ассасины вошли в палатку. Чиун приподнял одну простыню, потом другую – Харолда У. Смита здесь не было.
В следующей палатке они обнаружили огромный кусок брезента, из-под которого торчали руки и ноги. Чиун приподнял брезент и увидел только ноги. С другой стороны – тоже. Кореец Чиун отбросил брезент в сторону. Ни одного целого тела! Только конечности. Ни одной головы. Чиун снова накрыл груду брезентом. Его морщинистое лицо оставалось спокойным и сосредоточенным.
– Давай посмотрим в воде, – предложил ученик. Учитель угрюмо кивнул.
Офицер железнодорожной полиции попытался воспрепятствовать им, но Римо, бросив: «Некогда», – ухватил его за плечи и повернул так, что полицейский завертелся на месте как юла.