ним.
Одна рука мастера Синанджу была тщательно обернута тканью широкого рукава кимоно. По всей вероятности, старик получил повреждение.
– Чиун! Что такое? Что произошло?
– Я ранен, – отозвался тот так, будто сам не верил своим словам.
Римо от неожиданности даже портфель выронил.
– Что-о?
Мастер Синанджу переминался с ноги на ногу.
– Я ранен. Я побежден.
– Покажи, Чиун! Покажи.
Кореец отпрянул, схватившись за скрытое под кимоно запястье другой рукой.
– Нет, Римо. Это слишком ужасно! Увидев это, ты лишишься рассудка.
– Я выдержу, Чиун. Покажи.
Римо уже представил себе старческую руку с глубоким порезом.
Учитель глянул вниз.
– Где?
– Что ты ищешь?
– Надо найти... Может быть, мне помогут ваши врачи.
– Боже... Едва ли...
Похоже, худшие опасения Римо оправдались.
– Ну что ты застыл как столб? Помоги мне найти!
– Хорошо, хорошо. Где?
– Вон там.
Чиун раненой рукой указал в сторону леса. В свете луны, как отполированный костяной кинжал, блеснул один из его ногтей.
Римо принялся осматривать слой хвои под ногами. Вот следы. Следы Чиуна. Странно, мастер Синанджу обычно не оставляет следов.
– Ничего не вижу, – в ужасе воскликнул ученик.
– Осторожнее, сломаешь!..
– Что сломаю? Твою руку?
– Руку? – В голосе Чиуна появились ворчливые нотки. – Римо, о чем ты болтаешь?
Римо посмотрел на учителя.
– Ты просил меня найти твою руку, верно?
– Нет. Рука моя на месте.
Римо опустил глаза и увидел плотно сжатый кулак, словно сделанный из старинной слоновой кости.
– Ничего не понимаю. Что все-таки случилось?
Напряженное лицо Чиуна казалось застывшей восковой маской.
– Не могу заставить себя ответить.
– Постой-ка, – проговорил ученик и подошел к мастеру вплотную. – Похоже, все не так уж плохо. Покажи.
Чиун отвернулся и вытянул руку.
Римо осмотрел кулак. Все пальцы, в том числе и большой, были на месте.
Очень осторожно Римо разжал пальцы мастера Синанджу.
– Успокой меня, – простонал учитель. – Скажи, что все совсем не так, как мне показалось в минуту боли.
– Ничего не вижу, – медленно проговорил Римо.
– Указательный палец... Он цел?
– Цел и невредим.
– А ноготь?
– Ну да. Погоди... Ноготь срезан.
Чиун взмахнул костлявой рукой.
– Я уничтожен! Какой стыд! Я унижен.
– Да что, черт возьми, стряслось?
Мастер Синанджу взглянул на свой указательный палец. Вернее, на то место, где был когда-то длинный заостренный ноготь, а теперь торчал косой обрубок.
– Сколько лет мне придется его отращивать! – простонал учитель.
– Несколько месяцев, это уж точно, – заметил Римо. – Чиун, что же все-таки случилось?
– Не скажу.
– Почему?
– Слишком велико мое унижение. Не заставляй слова срываться с моих губ. Просто найди то, что было когда-то частью меня.
Римо с облегчением вздохнул, так как убедился, что старик практически не пострадал.
– Хорошо. Подожди секунду.
Теперь, когда стало ясно, что именно искать, он без труда нашел обломок ногтя. Ноготь лежал на земле, и острые, как у истинного воина Синанджу, глаза Римо ясно его видели. В лунном свете ноготь казался необычайно белым, словно он умер.
Ученик вернулся к мастеру Синанджу с зажатым в руке обломком.
– Что теперь? – спросил он.
– Нужно положить его в теплое молоко.
– Ты что, перепутал ноготь с больными зубами? – удивился Римо.
Чиун склонился над его ладонью, на которой поблескивал отрезанный ноготь.
– Значит, надежды нет?
– Можно, конечно, использовать сварочный аппарат, но лично я сомневаюсь, что он поможет.
– Видеть его не могу. Ведь он уничтожен!
– А если попробовать суперклей?
– Опуститься до того, чтобы под искусственными ногтями скрывать свой позор?! Заклинаю тебя, Римо, исполни свой долг.
– Что надо сделать?
– Похорони этого несчастного.
– Что? Похоронить ноготь?
– Так будет правильно, Римо.
– Потом похороним. А пока объясни мне, пожалуйста, как ты ухитрился его сломать?
– Вот первый признак того, что я становлюсь стар и немощен. Мои Кинжалы Вечности сделались хрупкими. Никогда прежде такого не случалось. Всему виной старость. Если бы не возраст, даже ронин не смог бы справиться со мной.
– Кто-кто?
– И этого никогда бы не случилось, если бы ты меня послушался.
– Ты меня упрекаешь? Согласись, я обязан был достать портфель Смита. Ведь иначе погиб бы кто-нибудь из спасателей.
– Значит, пусть лучше изувечат твоего учителя?
