Самураи редко появлялись в Корее, но если дело касалось Синанджу, приходили в одноименную деревню.
– Пари держу, пришел и этот, – вставил Римо.
– Именно! Однажды утром он явился в деревню. Щеки его ввалились, под глазами темнели крути. С головы до ног он был закован в черные, как оникс, доспехи, правда, изрядно запыленные. Он пришел к Дому Мастеров, что стоит на холме, и возвысил голос: «Я Эдо, самурай, которого мастер Синанджу лишил хозяина».
Услышав эти слова, Канг вышел во двор и спросил пришельца: «Какого сегуна звал ты хозяином?»
«Ниши Храброго».
«Ниши Злосчастного. – Канг сплюнул на землю. – Он обманул Дом Синанджу и этим подписал себе приговор».
«Ты сделал из меня ронина, и я пришел отомстить за обиду».
Он обнажил свой черный катана и переложил его в левую руку.
«Лучше вонзи этот клинок себе в живот, ронин, чем угрожать мастеру Синанджу. Тебе же лучше будет», – сказал ему Канг.
Ронин, не говоря ни слова, опустил лезвие катана плашмя на запястье вытянутой вперед правой руки, словно изготовясь к схватке.
– Теперь я сам могу рассказать тебе, что случилось дальше, – перебил учителя Римо.
– Молчи и слушай! Ронин оскалил зубы, как раненый зверь, и в глазах его мрачным огнем сверкнула вся копившаяся в нем злоба. Внезапно лезвие поднялось в воздух, со свистом опустилось, и на землю упал отрубленный указательный палец правой руки ронина. Он нагнулся, поднял палец и швырнул его в лицо мастеру. Тот, конечно же, с легкостью уклонился.
А ронин, не теряя ни секунды, распорол себе клинком живот и безжизненно рухнул на землю.
– Ага, харакири, – кивнул Римо.
– Нет. Сеппуку! Только белые невежды называют это «харакири». Ты – не белый человек, хотя порой бываешь невеждой. Ритуальное самоубийство называется «сеппуку».
Ученик вздохнул.
– Значит, самурай умер?
– Не подобает тебе называть изгоя этим благородным именем. Он был всего лишь ронин. Да, он умер, причем мастер Канг остался у него в долгу.
Римо удивленно воскликнул:
– Как это?
– Знай же, Римо, для японцев характерно отрезать палец и бросать его в лицо врагу. Таким образом японец дает понять, что он бессилен отомстить за нанесенное ему оскорбление. Отрубленный палец ронина означал, что он предлагал Кангу загладить ошибку. Но в результате сеппуку мастер Канг уже никак не мог расквитаться. Итак, ронин умер. А над Кангом навеки повис невыплаченный долг.
Чиун снова качнулся. Римо внимательно смотрел ему в глаза и гадал: закончил он или нет? Судя но его позе, закончил, но так же он сидел и в прошлый раз. Римо не хотелось снова попасться на крючок.
– Что скажешь, Римо?
– Ты закончил?
– Разумеется! – Чиун заметно рассердился. – Так что же ты можешь сказать?
– А история твоя на этом завершилась?
Мастер Синанджу схватил себя за жидкую бороденку и дернул, как будто желая выйти из мрачного настроения.
– Нет!
– Только не расстраивайся! Не надо. Хорошо, ронин отрубил себе палец. Теперь кто-то перерубил твой ноготь. Одно ведь связано с другим?
– Конечно, связано.
– Ну, теперь я, кажется, кое-что понимаю. Потомок обиженного ронина пожелал отомстить тебе.
– Нет. Это тот самый ронин. Он вернулся.
– Откуда? Из могилы?
– Не имеет значения. Не важно. Я не нихонджин. – Заметив недоуменный взгляд Римо, Чиун пояснил: – «Нихонджин» – это выходец из страны Нихон, которая на вашем языке зовется Японией.
– Ты хочешь сказать, что твой ноготь перерубил призрак самурая?
– Да не самурай, ронин. Он становится материальным, только когда сам пожелает. У него нет лица. Он не принадлежит этому миру. Значит, он принадлежит другому миру. К чему лишние слова?
Римо пристально посмотрел в глаза учителю.
– Выходит, сейчас на моей машине разъезжает мертвый ронин?
– Да. И он не успокоится, пока не совершит возмездие.
– Он поломал твой ноготь. Что ему еще нужно? Ноготь за палец – разве этого недостаточно?
– Нет. Ему нужна моя жизнь. Возможно, твоя тоже. Мой мастер умер, он уже не лишит меня учителя. Похоже, он хочет лишить учителя тебя, последнего в линии Синанджу.
– Выходит, все дело в пальце?
– Да нет же, в лице! Как ты слушал? Канг утратил лицо.
– Так значит, что победил ронин. Не Канг ли должен преследовать его в Черном Небытии?
– Что я слышу? Логику белого человека! Ты осмелился парировать мне логикой белого человека!
– Тот парень уже когда-нибудь беспокоил Дом? После смерти, я имею в виду.
– Нет. Потому-то эту историю и не рассказывали. Решили, что, поскольку Канг остался у него в долгу, он не ищет другой мести. А вот сейчас он вернулся.
– Но где же здравый смысл? Где он был все эти годы? Откуда пришел?
– Он вышел из воды. Я слышал, как он выходил, но больше уже ничего не слышал. И катана не свистел в воздухе, потому что был нематериален, и тем не менее меня коснулось стальное лезвие.
– Ты хочешь сказать, что он дошел сюда пешком из самой Кореи?
– Да.
– А не проще ли ему было идти в другом направлении, через Берингов пролив и через Канаду? Если уж ты призрак, какой смысл выбирать более длинный маршрут? Бедняге пришлось пересечь всю Азию, всю Европу и прогуляться по дну довольно бурного Атлантического океана. Тихий он пересек гораздо быстрее, тебе не кажется?
– Ты снова решил оскорбить меня своей дурацкой логикой?
– Нет, я имею в виду обыкновенный здравый смысл.
– Ответ на твой идиотский вопрос очень прост, ронин заблудился и пошел не туда. Вот потому-то он и добрался до нас спустя столько столетий.
– Чепуха какая-то!
– А про эту штуковину ты забыл? – Чиун извлек из рукава кимоно искореженную металлическую пластинку, подобранную им возле желтого японского бульдозера. – Взгляни,
