– Что-то вроде того.
– Римо, вы должны быть уверены в этом. Это очень важно. Если вы слышали не «броуг», то значит, это был «бёр».
– Напойте мне пару тактов.
В горле Смита что-то заклокотало.
– Нет, не такое.
– Я не пытался изобразить акцент, – раздраженно заметил Смит. – Я просто прочистил горло.
– Что бы вы ни пытались, вышло похоже, но все равно не то.
– Ладно, забудьте, – сухо прервал его Смит.
– И еще, Смитти, – продолжал Римо, – лодка пошла на дно со всей командой. Они могли спастись, но не захотели.
– Только решительно настроенная команда может предпочесть плену смерть.
– Да, это определенно были профессионалы.
Смит умолк почти на целую минуту.
– Возвращайтесь на берег, – наконец решил он.
– Не можем. Мы все еще на поисково-спасательном дежурстве.
– Я это улажу.
– Как знаешь. Передать трубку госпоже лейтенанту?
– Нет, – резко отозвался Смит. – Я сделаю это по своим каналам.
Не прошло и пятнадцати минут, как пришел радиовызов с базы береговой охраны в Кейп-Коде.
– Нам приказано вернуться в порт, – сообщил Спаркс.
– При таком ветре странно, что ты их услышал сквозь всю эту статику, – заметила Сэнди, бросив взгляд на облака, громоздящиеся на небе, как стадо испуганных грязных овец.
– Что еще за статика? – спросил Спаркс.
– А вот смотри.
Сэнди вошла в радиорубку и попыталась вызвать Кейп-Код. Но ее почти не слышали сквозь треск бумажного шарика, который она держала перед микрофоном.
– Повторите! – кричала она. – У меня статические помехи!
– Если это статические помехи, то я пингвин, – было сказано в ответ.
– Не слышу вас!
– Так перестань шелестеть, чем ты там шелестишь!
– Служба береговой охраны в Кейп-Код, повторите сообщение. Кейп-Код, я не слышу вас. Куда вы пропали? Это борт спасательного катера «Каюга», ответьте, Кейп-Код!
– Твоих пассажиров, Хекман, нужно немедленно доставить на берег! – гаркнул голос в динамике. – И если мне за это намажут задницу скипидаром, так тебе намажут вдвое!
На пороге радиорубки появился Римо.
– Да мы, в общем, не спешим.
Сэнди отключила рацию.
– Ты уж припомни это, когда придем на берег.
– Ты классный моряк, Сэнди.
– Я профессионал береговой охраны, который хочет знать, что здесь, черт возьми, происходит.
– Ты знаешь столько же, сколько и мы, – ответил Римо.
Ветер на палубе покусывал холодом. Катер пробивался сквозь серо-зеленые воды Атлантики, а Сэнди стояла на носу и рассматривала в бинокль горизонт.
– На горизонте крупная пакость, – пробормотала она вполголоса.
Римо посмотрел в ту сторону, куда был направлен бинокль Сэнди, но ничего интересного там не увидел. Чиун тоже. Все казалось им обычным и естественным.
– Что вы там увидели? – спросил Римо.
– Ничего особенного. Мысли вслух. Мы сейчас точно там, где в двадцать первом будет поле боя, если моря будут так же грабить, как сейчас.
– Может быть.
– Оглянись вокруг Можешь показать различие между территориальными водами Канады и США?
– Не могу. Для меня они одинаковы.
– А нейтральные воды? Можешь отличить их от территориальных?
– Нет, – признал Римо.
– Нет. Ни по цвету воды или неба. Ни по форме волн. Ни по гребням и впадинам, ни по вкусу морской соли. Здесь не поставишь изгородь и не будешь выращивать еду. И тем не менее перед тобой то, за что уже не раз воевали народы – за право ловить рыбу. НАФО покрыло этот район целой системой международных договоров, но это не помогает. Центр не выдержит.
– Какой центр? – поинтересовался Чиун.
– Это образное выражение. Договоры в системе НАФО ограничивают вылов. Но косяки рыб истощаются, и отказ от договоров – только вопрос времени. Людям нужно есть. А рыбаки выходят за рыбой. Это у них в крови.
– Вы имеете в виду НАТО? – уточнил Римо.
– Нет НАТО – это Организация Североатлантического договора, а я имела в виду НАФО – Организацию рыбопромыслов Северо-западной Атлантики.
– Никогда не слышал о ней, – хмыкнул Римо.
– Еще услышишь. Все услышат. Когда я приехала сюда из Кетчикана и поступила на службу в береговую охрану, я думала, что буду спасать людей и дышать свежим морским воздухом. А вместо этого пришлось сутками гоняться за торговцами наркотиками, за торговцами оружием и перестреливаться со всяким сбродом, который воображает, что лучше спалить судно до ватерлинии, чем позволить его захватить. В конце концов мне так все осточертело, что я написала рапорт с просьбой перевести меня на дежурство в Атлантику. И здесь чутье моряка мне подсказывает, что я – на переднем крае следующей глобальной войны и скоро этот соленый туман сменится пороховым дымом.
– Не будет такого, – возразил Римо. – Люди не станут убивать из-за рыбы.
Синди смерила его взглядом.
– Ты там был только что. Много видел живого?
– Нет.
– Морское дно похоже на только что убранное поле, верно?
– Да, но сейчас зима.
– И где же, по-твоему, рыба? Загорает в теплых водах Флориды? Как бы не так! Сюда приходят рыбозаводы с сетями размером с футбольное поле и вычерпывают все. Рыбу, которая им не нужна, они выбрасывают мертвой. Называют ее попутным уловом. Так вот сейчас люди уже должны есть этот попутный улов, поскольку хорошей рыбы больше нет.
– Океан большой и к тому же не единственный, – продолжал защищаться Римо.
– Сегодня был форт Самтер. Завтра будет Пёрл-Харбор, – ответила Сэнди и повернулась к бескрайнему океану. – И такое сейчас во всем мире. Вылов тихоокеанского лосося упал почти до нуля. Промысловой рыбы в Мексиканском заливе почти нет. Русские траулеры перестреливаются с японскими и корейскими рыбаками в Охотском море. А шотландцы отстреливают русских в своих водах. Французские и английские военные корабли грызутся из-за прав рыболовства у островов Ла-Манша. Как норвежские и исландские в Арктике. Израиль и Палестина готовы перегрызть друг другу горло за средиземноморского групера. Пищевые цепи в море распадаются, и виноваты в этом мы.
