Так оно и вышло. Судя по всему, их судно, катер «Баби Кали», было нагружено чем попало, от почты до бакалейных товаров, и должно было посетить не менее десятка пристаней, расположенных между Темер-Лохом и Дампаром. Живой груз пронзительно пищал и кудахтал, осыпая палубу перьями, но большая часть товаров была упакована в мешки и ящики. Здесь можно было отыскать все что угодно – фрукты, овощи, медикаменты и даже сменный мотор для испорченного электрогенератора.
В трюме у носа посудины было несколько крохотных кают, набитых многоярусными койками, наводившими на мысль о летнем лагере, но Римо предпочел устроиться на палубе у бортовых поручней, откуда открывался вид на проплывающие мимо джунгли. В его голове, конечно же, вновь зашевелились воспоминания, и тем не менее он заметил кое-что, чего не замечал в своей предыдущей жизни, когда его в ущерб всему остальному занимала лишь игра «Убей или будешь убит». Из крон деревьев то и дело взмывали стайки птичек всех цветов радуги. Время от времени из воды с плеском выпрыгивала рыба, ловя роящихся в воздухе насекомых. Из-за кустов, обрамлявших речные берега, осторожно выглядывали туземцы, уверенные в том, что их никто не видит.
Горизонты Синанджу далеко выходили за рамки прочих боевых искусств и философии Дэвида Кэррэгайна, которой проникнуты фильмы белокожих авторов, изображающих на телеэкране мистические картины азиатского бытия. Синанджу – это был образ жизни, приводивший человека в состояние гармонии с природой, превращавший его тело, душу и разум в одно целое. Искусство Синанджу не было религией в привычном смысле этого слова, обозначающем диктат проповедника или священных книг, которые навязывают покорной пастве моральные запреты, подкрепляя их обещанием страданий и наслаждений в зависимости от готовности человека пасть ниц перед всемогущим божеством. Наоборот, задачей мастера Синанджу было научить избранных всеми силами развивать свои способности. Леность, равнодушие, неправильное питание могли вернуть их в первоначальное состояние, а усердные дыхательные упражнения служили пропуском в неведомые прежде миры.
– У меня дух захватывает, – сказала Одри, подходя к Римо.
Римо огляделся.
– А где доктор Стокуэлл? – спросил он.
– Внизу, – ответила Одри, удрученно улыбнувшись. – Похоже, у него легкий приступ морской болезни.
– Но ведь мы плывем по реке.
– И тем не менее.
– А Чалмерс?
– Полагаю, забавляется со своим оружием. Хотите, чтобы я сходила за ним?
– Мне он не нужен.
Одри повернула лицо к джунглям и, приблизившись к Римо еще на полшага, прикоснулась к его плечу своим плечом и оперлась о поручень.
– До сих пор моя практическая деятельность ограничивалась раскопками в Штатах, – сказала она, понизив голос, словно поверяя Римо секрет. – До сих пор не верю, что я уже здесь. Это похоже на...
– Волшебный сон?
– Совершенно верно.
– Если хотите, могу вас ущипнуть.
– Это что – намек?
– Ну...
– Я искренне чувствую себя в долгу перед вами. За то, что вы сделали прошлой ночью.
– Прошлой ночью?
– Спасли меня от Чалмерса.
– Чепуха, не стоит вспоминать, – отозвался Римо.
– Как я понимаю, он поскользнулся и ударился головой. И тем не менее с его носом произошла странная вещь, вы не находите? Я готова поклясться, что он упал на спину.
– Было темно, – сказал Римо. – Я не обратил внимания.
– Как бы то ни было, вы вступились за меня, не испугавшись человека, вдвое большего вас по размерам. Если бы не вы... я нимало не сомневаюсь, что он собирался... ну, вы понимаете.
– Все это уже в прошлом.
– Я не хочу, чтобы он с нами ехал, Рентой, – продолжала Одри. – Там, куда мы направляемся, может случиться всякое. Я была бы счастлива, если бы рядом оказался кто-нибудь, на кого можно положиться.
Одри повернулась к Римо и приблизилась к нему еще чуть-чуть, при этом ее упругая грудь уткнулась ему в руку. Сегодня на Одри был бюстгальтер, но даже через несколько слоев ткани безошибочно чувствовался упорный натиск ее соска.
– У вас есть доктор Стокуэлл, – напомнил Римо.
Хохот Одри, непринужденный и громкий, застал его врасплох. В смехе женщины не было и следа застенчивости.
– Саффорд? Прошу вас! – Сосок Одри, словно подчеркивая ее слова, продолжал тыкаться в руку Римо. – Когда такой человек спускается с вершин академического Олимпа на грешную землю, он... Словом, до Клинта Иствуда ему далеко.
– Даже если нужно защитить близкого человека?
Щеки Одри порозовели, она моргнула и вновь расхохоталась.
– Господи, только не говорите мне, что эта бессмыслица докатилась из Джорджтауна до самого Нью-Орлеана!
– Какая бессмыслица?
– Сплетни о нашей с Саффордом пламенной любви. Я бы с радостью задушила того болтуна, который пустил этот слух.
– Значит... ничего такого не было?
Одри подбоченилась, уперев одну руку в бедро, а другой взявшись за поручень.
– Неужели я похожа на ископаемое, Рентой?
– Ничуть.
– То-то же. Мы с Саффордом работаем вместе, и мы друзья. За последние три года мы появлялись на людях вдвоем едва ли с полдюжины раз. Он очень любезный человек, понимаете? И совершенно безобидный.
– Судя по всему, вам надоели его безобидность и любезность.
– А кому они не надоедают? – Одри вновь приблизилась к Римо, обдав его жаром своего тела.
– Что ж, Чалмерс всегда к вашим услугам.
– Меня не привлекают особи чужого вида. – Одри запнулась и посмотрела в глаза Римо. – А вы... Вы не... Я хочу сказать...
– Что «не»?
Одри подняла руку и взмахнула ладонью, расслабив запястье.
– Вы сами знаете.
Настала очередь Римо рассмеяться.
– В последнее время – нет, – ответил он.
– Да, я так и поняла, – сказала Одри, прижимаясь к Римо бедром на тот случай, если он не заметил настойчивого натиска ее груди. – Женщины хорошо в этом разбираются.
– Интуиция, – заметил Римо.
– И это тоже.
