двухсотлетия! Впрочем, Бог всегда печется о недоумках.
– Тогда, может, он и о президенте позаботится.
– Надеюсь. Хотя как ему удастся отличить одного недоумка от сотен других – нет, это выше моего понимания. Вы же все на одно лицо.
– Кстати, президент заверил меня, что безгранично верит в искусство Мастера. И доподлинно знает, что препоручил свою жизнь в самые сильные и ловкие в мире руки.
– Даже самым сильным и ловким рукам нужно, чтобы было за что схватиться.
– И он надеется, что ты защитишь его.
– Напрасно надеется.
– И уверен, что ты не остановишься ни перед какой опасностью.
– Кроме той, о которой ничего не знаю.
– И еще сказал, что если ему будет суждено остаться в живых – он устроит по телевидению специальную передачу, в которой расскажет всем-всем, что выжил только благодаря искусству Дома Синанджу.
Чиун вынул руки из рукавов и уронил на колени.
– Он так сказал?
– Именно так, папочка. Я даже запомнил все – слово в слово. Президент сказал: «Если я выживу, то выступлю по телевидению и расскажу, что обязан всем лишь единственному в мире, храбрейшему, внушающему страх врагам, необыкновенному...»
– Достаточно. И так понятно, что он говорил обо мне.
– Разумеется, – кивнул Римо. – Наконец-то твои заслуги будут признаны.
– Да, я беру свои слова назад. Этот человек не глуп. Он коварен и низок.
– Он же надеется на тебя.
Римо в недоумении пожал плечами.
– Я должен был понять это, еще когда беседовал с ним. Горе тому, кто окажет ему доверие!
– Да с чего вдруг ты это взял? Он ведь наговорил тебе таких комплиментов!
– Да потому что, если ваш зубастый император расскажет по телевидению, что его охраняем мы...
– «Мы» – это уже кое-что, – заметил Римо.
– ...Расскажет, что мы охраняем его, а потом с ним вдруг что-нибудь случится – что, по-твоему, будет тогда с добрым именем Дома Синанджу? О, низкое вероломство коварного императора!
– Боюсь, нам все-таки придется его спасти, – вздохнул Римо.
Чиун удрученно кивнул.
– Ты говорил, он из Джорджии?
– Да, а что?
– Сталин был тоже из Джорджии.
– Это другая Джорджия, Чиун. Та – в России, они называют ее Грузия, – ответил Римо.
– Это совершенно неважно. Все, кто родился там, одинаковы. Сталин был также вероломен и низок. Истребил миллионы, не обратившись ни разу к нам. Я никогда не был счастлив так, как в тот день, когда он погиб от рук собственной тайной полиции.
– Ничего не поделаешь. Придется на сей раз поработать на уроженца этой страны – и поработать как следует, папочка. И ты мне в этом поможешь.
Чиун снова кивнул. В комнату через тонкие розовые занавеси проникали уже первые лучи солнца, разрисовывая угловатое желтое лицо Чиуна светлыми полосками.
Чиун зажмурился от света и, повернувшись к Римо спиной, тихо произнес:
– Яма.
– Что, что?
– Ты не помнишь уже совсем ничего? Я говорю о яме. Они хотят заманить президента в яму – и там напасть на него. И нам придется отыскать эту яму.
– А почему ты думаешь, что они собираются именно так поступить?
– Убийцы были во все века – но весь их опыт, ошибки, удачи и поражения становились достоянием Дома Синанджу. Я знаю, что они поступят именно так, потому что эти убийцы кажутся мне чуть менее бестолковыми, чем все остальные в вашей стране. А значит, они станут подражать Синанджу – а мы бы прежде всего вспомнили притчу о яме, конечно же.
– Ну ладно, – Римо обреченно вздохнул, – значит, будем искать эту яму.
На другом конце города Сильвестр Монтрофорт подъезжал в своем кресле к двери своего кабинета в здании компании «Палдор Сервисез». Нажав кнопку на правом подлокотнике, он въехал в распахнувшуюся перед ним раздвижную дверь. В кабинете мистер Монтрофорт увидел посетителя. Тот стоял у огромного, от потолка до пола, окна, глядя сквозь тонированное стекло на простиравшиеся внизу кварталы Вашингтона. Посетитель был высоким мужчиной с густыми черными волосами – такими черными, что они, казалось, отливают синевой. Ростом примерно шести с половиной футов; пиджак, широкий в плечах и сильно зауженный в талии, сидел на нем, как влитой, – очевидно, портной, изготовивший его, понимал, что в данном случае ему нужно лишь упаковать во что-нибудь соответствующее добротную работу матушки-природы.
Этого человека мистер Монтрофорт не любил. И сейчас, когда тот обернулся на звук открывшейся двери и одарил его улыбкой, открывшей два ряда таких же, как у Монтрофорта, превосходных белых зубов, он не любил его еще больше. Кожу мужчины покрывал здоровый загар – из-за него лицо его выглядело мужественным, но не грубым. В глазах светился огонек, говоривший, что обладатель их умеет ценить юмор и находить его там, где не замечают другие. Руки, протянутые к мистеру Монтрофорту в знак приветствия, были тонкими, изящными, с округлыми холеными ногтями. Мистер Монтрофорт вспомнил, как однажды эти тонкие руки пробили череп одному джентльмену шилом.
По профессии Бенсон Дилкс был наемным убийцей – и именно его немалому опыту было обязано агентство «Палдор» своими успехами на избранном поприще. Никто из сотрудников «Палдора» не знал, что причиной, побуждавшей обращаться в их агентство лидеров новообразованных стран – разного рода пожизненных президентов, вечных генералиссимусов и всенародно избранных императоров – были наносимые в эти страны визиты Бенсона Дилкса, в ходе которых он обычно устраивал на главу правительства весьма убедительное покушение, но промахивался – немного, на волосок. Дилкс готовил обширное поле, на котором брошенные им семена давали агентам «Палдора» тучные плоды в виде богатых контрактов.
В тех же редких случаях, когда после попытки покушения иностранный владыка решил, что может обойтись без защиты, Дилкс в самый короткий срок доказывал ему пагубность его заблуждения. Приемник лидера оказывался, как правило, более дальновидным и немедленно заключал контракт с «Палдором».
– Как дела, Сильвестр? – улыбаясь произнес Дилкс.
Шагнув вперед, он взял кисти рук Монтрофорта в свои тонкие пальцы. Голос мистера Дилкса имел гнусавый южный акцент.
Не глядя в его сторону, Монтрофорт двинулся к своему столу.
– Так же, как и два дня назад, когда я в последний раз видел твое рыло.
На бронзовом лице Дилкса снова блеснула полоска белых зубов.
– Два дня, проведенных без тебя, показались мне целой вечностью.
– Кончай гнать туфту! Ты знаешь, что Пруэл вчера провалился?
