приказаний.
Смит мог легко увеличить размеры вознаграждения. Ежегодные рейсы подводной лодки к берегам Северной Кореи значительно превышали стоимость самого жалования. Однако согласиться означало бы, что у Чиуна появится возможность начинать торг уже с более крупной суммы.
– Хорошо. Будем посылать золота на меру больше, – неохотно согласился Смит.
– Но будет ли этого достаточно для опечаленного сердца Римо? – сказал Чиун. – Я по глупости открыл ему, что самый незначительный правитель небольшой и бедной страны платил десять мер золота Дому Синанджу.
– Семь, – предложил Смит.
– Негоже слуге спорить со своим императором, – сказал Чиун.
– Как это понимать? Семь вас устраивает? – спросил Смит.
– Понимайте так, что я не осмеливаюсь спорить с вами.
– Так вы настаиваете на десяти? – спросил Смит.
– Я в вашем распоряжении. Как и всегда, – сказал Чиун.
– Восемь.
– Если я только смогу убедить Римо.
– Мне известно, что он не станет служить другой стране. Он пока еще не настолько Синанджу.
– Вы спросили – я ответил. Я только выполняю вашу волю, – спокойно отозвался Чиун. Сложив руки на груди, он смотрел на горы.
– Девять. И это мое последнее слово.
– В такой ситуации, как эта, я землю переверну, выполняя вашу волю.
– С Римо что-то происходит, – снова сказал Смит, – а он нам сейчас очень нужен. Дела принимают скверный оборот, а он не хочет и пальцем пошевелить.
– Все будет сделано, – заверил его Чиун.
– Что именно?
– То, что нужно, – сказал Чиун, и голос звучал так уверенно, а в фигуре и движениях была такая дивная соразмерность и грация, что Смит на этот раз поверил ему.
А почему нет? Ведь он Мастер Синанджу, а Дом не просуществовал бы тысячи лет, если бы люди из него не знали своего дела.
– Римо рассказал вам, в чем, собственно, дело? – спросил Смит.
– В общих чертах, – туманно ответил Чиун. – Он красноречив только, когда речь заходит о несправедливостях по отношению к моей деревне.
– Убивают людей, летающих самолетами. Если вы думаете, что число жертв незначительно...
Смит не успел договорить, как Чиун перебил его.
– Сами смерти не так уж и важны. Не грабители и убийцы делают дороги опасными и непроходимыми. Они в худшем случае убьют нескольких людей. Самое страшное, что люди начинают бояться. А если путешественники поверят, что поездки их небезопасны, то перестанут пользоваться дорогами. А дороги вашей страны проходят в воздухе.
– Да, такая опасность существует, – согласился Смит.
– Более, чем опасность, – возразил Мастер Синанджу. – Конец цивилизации. Не будет обмена товарами, не будет обмена идеями.
– Нам еще повезло, что газетчики пока ничего не разнюхали, – сказал Смит. – Как вы думаете, сумеете убедить Римо в необходимости вашего вмешательства?
– Попробую, император, – ответил Чиун, хотя не был уверен, что у него что-нибудь получится.
Но про себя он точно знал, что не даст погибнуть этой цивилизации, ведь он Мастер Синанджу, который принял на себя обязательство защищать ее. Провал ляжет на него несмываемым позором, и в непрерывной цепи почивших предшественников и будущих потомков он навсегда останется, как человек, запятнавший титул Мастера Синанджу.
Чиуну придется рассказать Римо то, что он скрывал от него все эти годы. Он расскажет ему о позоре Синанджу, Мастере By, не сумевшем спасти Рим.
А главное – надо наконец выяснить, что же так беспокоит Римо...
О.Х. Бейнс привык во все вникать сам, потому что подчиненные показывали ему любой документ или письмо не совсем обычного содержания. И когда по почте пришел отказ от годового абонемента, его президенту принесли. Это был единственный абонемент, который удалось продать “Джаст Фолкс”, и, посмотрев на конверт, президент увидел, что он приобретен мелкой религиозной общиной из Нового Орлеана.
Бейнс поручил своему менеджеру в Новом Орлеане выяснить, что там стряслось.
Прошла неделя, а от менеджера не поступало никаких известий. Он также не востребовал свое месячное жалованье, и этот факт до главы фирмы донес вездесущий компьютер.
Тогда впервые Бейнс обратил внимание на фамилию менеджера, задав себе мысленный вопрос, где же он видел ее раньше. Сверившись с компьютером, он все понял.
Менеджер как-то уведомил его в докладной записке, что собирается самолично расследовать смерти от удушения на тот случай, если кто-то попробует привлечь к суду “Джаст Фолкс”.
Бейнс уже собирался выбросить эту информацию из головы, когда в глаза ему бросилась газетная вырезка. Пресловутого менеджера нашли удавленным с посиневшим лицом, все деньги, что были при нем, пропали. Он оставил после себя пять иждивенцев: жену, троих детей и больную мать.
Еще одна смерть в числе девяти, случившихся за последние недели. Самолетами “Джаст Фолкс” жертвы не летали. Бейнс не спеша ввел в компьютер запрос: кто купил билеты на заокеанские рейсы, после которых найдены группы задушенных и ограбленных людей?
Покупатель каждый раз был один и тот же – все та же религиозная община из Нового Орлеана, требовавшая теперь возвращения денег за неиспользованный абонемент.
Теперь Бейнсу стало все ясно. Вот они убийцы авиапассажиров – явно связанные с религиозной общиной. И действия их тоже были абсолютно понятны: сначала они летали только самолетами “Джаст Фолкс”, убивая пассажиров на этой линии, а потом расширили сферу своего влияния, начав летать на более крупных и дорогих авиалиниях, где убивали и грабили более богатых пассажиров. После первой смерти на зарубежной авиалинии прекратились убийства пассажиров “Джаст Фолкс”.
Бейнс почувствовал сильное возбуждение. Эти два идиота из НАА летают на самолетах “Джаст Фолкс”, ни о чем не догадываясь, а он уже все раскусил. Один – ноль, в пользу свободного предпринимательства в матче с государством.
Какое-то время он раздумывал, стоит ли дать знать представителям правосудия о своем открытии, и даже склонялся к тому, чтобы это сделать, но потом передумал. Не стоит сломя голову, не прикинув, что к чему, делать скоропалительные публичные заявления. Стоило ли посещать Кембриджскую Школу Бизнеса, если он мог забыть главную заповедь: делая что-то, прежде всего подумай, что ты будешь иметь для себя?
Он связался с Новым Орлеаном, набрав номер ашрама, и попросил к телефону духовного главу общины.
– Нам очень жаль, но Святой не может подойти к телефону – он молится в священном уединении своего кабинета.
– Скажите ему, что если он не подойдет тут же к телефону, ему придется проделать более далекий путь, а именно в полицейский участок. Мне известна ваша роль в судьбах
