Конрад Блутштурц въехал на платформу гидравлического подъемника. Илза нажала какие-то кнопки, и тяжелая платформа сначала выдвинулась вперед, а затем плавно опустилась на землю.
Конрад Блутштурц быстро поехал к дому.
– Скорей! – бросил он на ходу.
– А как быть с этим? – спросила Илза.
– Он похож на арийца. Так пусть он умрет достойно. Илза приставила пистолет к самому виску трупа, чтобы приглушить звук выстрела, и со словами “бай-бай” спустила курок.
– Черт! Забрызгалась, – пожаловалась Илза, оглядывая свою белоснежную блузку.
– Не стой так близко к тем, кого убиваешь, если хочешь остаться чистенькой. Пошли!
Феррис ДОрр спал, и ему снился сон. Этот сон он часто видел в детстве. Снилось ему, что он человек-пряник, а какие-то злые люди со странными голосами хотели испечь его в огромной печи.
Каждый раз, когда они вынимали его и запускали пальцы в покрытый глазурью живот, украшенный огромными горошинами “M&M’s”, Феррис пытался объяснить им, что они не за того его приняли.
– Суйте его назад – он еще не готов, – говорили тогда они, а Феррис вновь и вновь выкрикивал слова, которым они отказывались верить.
Проснулся он весь в слезах, повторяя:
– Я не еврей! Не еврей!
И вот впервые в жизни на его жалобу ответил чей-то голос. Голос был хриплый, явно стариковский, и в этой хрипотце Феррис распознал гортанный акцент, мучивши и его во сне.
– Конечно же, нет, – произнес голос. – Ты Феррис ДОрр, талантливый металлург, а я Конрад Блутштурц. Я пришел поручить тебе великую миссию.
Неожиданно в комнате вспыхнул свет, и Феррис увидел говорящего. Это был жуткий старикашка с железной рукой, которую он то сжимал, то разжимал. Железная рука издавала звук, напоминавший жужжание бормашины. Старик сидел в инвалидном кресле, вплотную приблизив к Феррису лицо.
Тут Феррис подскочил как ужаленный, потому что как бы ни был страшен сам старик, но одеяло, укрывавшее обрубки ног, было еще страшнее – в самом его центре красовался фашистский знак.
Юная блондинка, стоявшая возле старика, тоже имела подобный знак. У нее была повязка со свастикой на правой руке. Та же рука сжимала пистолет, направленный Феррису прямо в лицо.
– Могу себе представить, какие чудные сны снились тебе, раз ты в темноте разглядел все цвета. От страха Феррис ДОрр лишился дара речи.
– Мамочка, – только и вымолвил он.
– Спасибо, что накормил, – произнес Римо. Небрежно махнув рукой, Чиун протянул официантке карточку “Америкен экспресс”. Сегодня на нем был темно-бордовый с золотом костюм и розовый галстук.
– Ты же сказал, что ничего не ел, – сказал Чиун. – А теперь ты сыт.
Официантка взяла карточку и заполнила формуляр. Затем поместила карточку и формуляр в специальный аппарат и провела туда-сюда считывающим устройством, издавшим громкий чмокающий звук.
– Подпишите, пожалуйста, здесь, – попросила она Чиуна.
Мастер Синанджу взял протянутую ручку, с сияющим видом поставил свою подпись и принялся терпеливо ждать. Когда ему вернули карточку и формуляр, он аккуратно убрал карточку в бумажник, а формуляр выкинул в ближайшую урну.
– Видал! – обратился он к Римо, едва они оказались на Улице. Было четыре утра, и обычная городская суета еще не началась.
– Да, папочка.
– Я вот о чем подумал, – продолжал Чиун. – Как-то не верится, что американцы такие дураки и не понимают, что я все-таки должен платить за товары и услуги.
– Да неужели?
– Мне кажется, не такая уж эта карточка и необыкновенная.
– А в чем же тогда дело?
– Конечно же, все дело в моем имени.
– В твоем имени?
– Ну да. Видишь, на этой золотой карточке написано:
“М. С. Чиун”. То есть мое имя. В нем-то и заключается все волшебство. Это сродни существовавшим в Египте печатям, позволявшим простолюдинам узнавать особ королевской крови. Я даю свою карточку, они смотрят на имя и понимают, что имеют дело с Мастером Синанджу. Затем просят меня расписаться – подпись служит опознавательным знаком, как когда-то египетские печати. Поэтому-то у меня и не просят золота.
– Пожалуй, в твоих рассуждениях что-то есть, – добродушно заметил Римо.
– Значит, Америка в полной мере признала меня. Должно быть, это Смит. Да, так и есть. За то недолгое время, пока мы не служили у него, он, должно быть, решил, что наша работа не является больше тайной, и рассказал всем, как замечательно проявил себя Мастер Синанджу. Ну и, конечно, младший Мастер.
– Конечно, – пряча усмешку, согласился Римо. – Кстати, что Смит сказал насчет тел?
– Каких тел?
– Тех троих, кого ты убил, похитителей. Смиту удалось установить, кто они такие?
– Он сказал как-то неопределенно. Вроде это малозначительные фигуры. Не помню точно.
– Странно, обычно его компьютеры могут безошибочно установить личность по отпечаткам пальцев или по зубным пломбам.
– Наверно, это какие-то пешки, – ответил Чиун, в глубине души надеясь, что Смит ничего не узнает о трех трупах в мусорном баке. – Да и вообще, какая разница?
– Если знать, кто они, можно было бы выяснить, на кого они работают.
– Почему ты об этом вспомнил?
– Вот думаю, правильно ли мы поступили, оставив Ферриса одного.
– Подумаешь. Феррис дрыхнет, а Смит всех предупредил, что металлурга охраняет сам Мастер Синанджу. Наша репутация сделает все за нас.
Римо открыл было рот, чтобы возразить, но, завернув за угол, вдруг увидел Ферриса ДОрра.
Феррис действительно спал, но спал он почему-то на руках у старика в инвалидном кресле. А кресло вместе со стариком и всем прочим как раз въезжало в поджидавший на стоянке фургон. Подъемником управляла светловолосая девчонка, одетая в некое подобие военной формы. Рядом с инвалидным креслом на платформе подъемника покачивался уже знакомый Римо титановый распылитель.
Блондинка захлопнула боковую дверцу и прыгнула в кабину.
– Ферриса украли! – крикнул Римо.
