который в свое время носили хиппи?
– Нет, то знак “ург”. Ничего общего. “Ург” больше напоминает дурацкий желтый круг с черными точками вместо глаз и бессмысленной улыбкой, который носят на майках. Так вот, Мастер Синанджу подошел к храму и крикнул, чтобы жрецы выходили, дабы лицом к лицу встретить его гнев. Они и вышли к нему – в своих набедренных повязках и с огромными знаками “зингха” на груди; их толстые животы так и тряслись от страха. А Мастер Синанджу как налетит на них. Раз, раз – и все было кончено!
– Выходит, Мастер Синанджу не признал “зингха”?
– Все он прекрасно узнал, – довольный, ответил Чиун. – Только он не знал, что это “зингх”. Он-то принял его за корейский знак “бук”, символ грома, молнии я борьбы. Для индийцев это означало: “Добрый день!”, а для корейцев – “Вызываю на смертный бой!” Вот так и погибли толстые жрецы.
– А в чем же мораль?
– Морали нет.
– Как же так? – удивился Римо. – Нет морали? В жизни не слыхал легенды Синанджу, в которой бы не было морали!
– Все потому, что это не притча, а юмористический рассказ. Такие истории рассказывают друг другу Мастера одного ранга, чтобы скоротать время. Теперь, когда ты стал полноправным Мастером, я могу рассказать тебе множество подобных историй. Но запомни, их нельзя рассказывать простым смертным. Только среди Мастеров! Рассказать такую историю сельчанам – значит принизить важность и значение хроник Синанджу.
– А вот и мораль!
– Это потому, что ты совсем недавно стал полноправным Мастером, – усмехнулся Чиун.
Не услышав ответного смеха, Чиун поинтересовался, в чем дело. В этот момент они как раз подходили к длинному настилу, который вел к входу в главное здание.
– Не нравится мне это место, – ответил Римо.
– Да, согласен, место несимпатичное.
– Оно вообще не имеет права на существование. Ни здесь, в Америке, ни где-либо еще!
– А солдат тут как муравьев! Только разрушишь один муравейник, глядь – а они уже насыпали другой. Ну что ты будешь делать!
– Это не солдаты, – произнес Римо. – Это расисты.
– Не может быть! – воскликнул Чиун. Он много раз слышал, как белые дикторы неодобрительно произносили это слово. – Расисты?!
Римо мрачно кивнул.
– Это самое настоящее расистское логово?
– Но расизм достоин только презрения. Это настоящая чума среди низших народов, особенно соседей корейцев. Почему американцы каленым железом не выжгут этот грязный расизм?
– Потому что эти люди тоже американцы. У них те же права, что и у остальных граждан Америки, только они используют их для пропаганды ненависти к другим американцам.
– Но если они американцы, то зачем же они тогда развесили повсюду флаги с немецким “зингхом”?
– Они считают, что в нацистской Германии существовали верные взгляды на некоторые вещи. А может, им нравится поддерживать проигравшую сторону. Большинство из этих людей уверены, что крах южан-конфедератов означал конец света. Не знаю, папочка. Для меня это такая же загадка, как и для тебя.
Они подошли к входу в большой дом, но дверь оказалась заперта. Римо хотелось еще немножко поговорить, поэтому он постучал, вместо того чтобы просто сломать замок.
– Тогда почему они не переедут в Германию? – спросил Чиун.
– Трудно сказать, – ответил Римо, терпеливо ожидая, пока откроют. – Они считают, что только они стопроцентные американцы, а остальные – низшие существа.
– Все без исключения?
– В основном негры и евреи. Ну, еще некоторые народы, религия которых их не устраивает.
– Что, и корейцы? В это трудно поверить. Я с недавних пор считал американцев весьма просвещенными людьми.
– Спроси у него, – предложил Римо, когда в дверях показался человек с красным квадратным лицом и стрижкой “ежиком”.
– Вы одеты не по форме, – заявил он. Потом, указывая на Чиуна, обратился к Римо: – А он что здесь делает?
– Мы проводим опрос общественного мнения. Выясняем, какие ассоциации у людей вызывают определенные слова. Я называю слово, а вы говорите первое, что приходит на ум. Приготовились, начали! Китайцы.
– Подонки!
– Вот видишь, – обратился Римо к Чиуну. – Попробуй теперь ты.
– Японцы, – сказал Чиун.
– Подлецы!
– Вьетнамцы.
– Еще подлее!
– На самом деле, – заметил Чиун, – они не столько подлые, сколько грязные, но в общем верно. – Обернувшись к Римо, Чиун сказал: – Как можешь ты называть расистом этого умного человека, истинного американца?
– Лучше спроси его про корейцев, – предложил Римо.
– Корейцы, – сказал тогда Мастер Синанджу.
– Еще хуже япошек. И к тому же тупее.
Чиун так и задохнулся от негодования.
– Расист! – выкрикнул он. – Грязный, презренный, круглоглазый расист! Все вы белые – тупицы! И невежды!
Неожиданно охранник приставил к голове Чиуна пистолет.
– Не люблю, когда обзываются.
– Да он и правда совсем тупой, – обратился Чиун к Римо.
– Боюсь, он просто не знает, кто ты. Почему бы тебе не объяснить?
– Я Мастер Синанджу, – гордо сообщил Чиун. – Правда в настоящее время действую инкогнито.
– А что это значит?
– Это значит, что я кореец, самое страшное и безжалостное существо, какое ты когда-либо встречал.
– Красиво поешь! – ухмыльнулся громила, взводя курок. – Зато эта пушка делает из меня супермена.
– Какие основания у тебя заявлять такое? – поинтересовался Чиун.
– А такие, что я могу отстрелить твою косоглазую башку за то, что ты меня обозвал!
– Ничего подобного. Твои слова доказывают только одно: оружие, если из него хорошенько прицелиться, может убивать. Это каждый дурак знает. Но это вовсе не доказывает, что с оружием ты становишься непобедим!
– Прощай, желтопузый, – сказал охранник, спуская курок.
