него из рук его змея и потащил его к горе Пэктусан.
Мы стояли у подножия горы, и я сказал ему: “Если ты в самом деле сын моей жены, ты должен взойти на гору в один день”. И сын мой ответил: “О отец, я не смогу! Она слишком высокая, а руки у меня еще маленькие”.
И я сказал ему: “Мастер Го залез на гору Пэктусан, когда ему было девять. До него никому из Мастеров не удавалось этого сделать раньше двенадцатилетнего возраста. В тебе я вижу будущее величие, и если ты не хочешь меня разочаровать, то взберешься на гору, не достигнув девяти лет. Вперед!”
Мастер Синанджу задумчиво расправил полы своего траурного кимоно и, помолчав, продолжал:
– Он неохотно начал восхождение. Я остался ждать его на талом весеннем снегу. Я знал, что с первого раза у него не получится, но твердо решил добиться того, чтобы он в конце концов одолел эту гору. При необходимости я был готов каждый день приводить его сюда, не будь я Чиун! Так я решил.
– И у него ничего не вышло?
– В первый день, – ответил Чиун, – я следил за ним взглядом, пока он не превратился в маленькую точку на белом снегу и не пропал в тумане. Он забрался очень высоко. Но я знал, что он все время приближается к вершине – время от времени у него из-под ног обваливался снег. Я помню, какой гордостью наполнилось мое сердце. Но время шло, а мой сын все не спускался. Я ждал, будучи уверен, что раз он дошел до вершины, то уж спуститься точно сумеет. Я был упрям. Солнце село, а рассвет застал меня на том же месте – упрямого молодого человека. Я ведь был тогда молодой. И когда наутро сын мой так и не вернулся, я сам полез в гору, вознамерившись как следует отругать его за недостаток воли.
Я нашел его почти у самой вершины, – тихо продолжал Чиун, изучая свои ладони. – Я до сих пор не знаю, упал ли он на пути к вершине или уже начав спуск. Утром последний снег растаял под горячим солнцем, а вместе с ним исчезли и все следы. Мой сын лежал на камнях – он поскользнулся на мокром камне и разбил голову. Он был уже много часов как мертв, но умер он не сразу. Не будь я так упрям, я бы еще успел к нему вовремя. Я отнес его вниз, к матери, и с того дня она не сказала мне ни единого доброго слова и ни разу не подпустила меня к себе, дабы я мог зачать еще одного сына. Таким образом, она не дала мне даже шанса искупить свою вину. С годами она стала бесплодна, как я тебе уже рассказывал, но на самом деле она просто не хотела больше иметь от меня детей.
– Почему же ты не развелся и не женился на другой?
– В Синанджу женятся раз и навсегда.
– Жизнь иногда вносит свои коррективы.
– Вот станешь Мастером – сможешь тогда записать это в хрониках Синанджу, если захочешь. Но есть более достойные вещи.
– Что я могу поделать, если у меня такое настроение?
– И какое же у тебя настроение?
– А ты как думаешь? Я потерял невесту, а женщина, от которой у меня дочь, боится быть со мной вместе. И все – из-за одного человека.
– Значит, ты станешь мстить, даже если это будет стоить тебе жизни?
– А что мне остается?
– Я.
– Что?
Чиун с надеждой вгляделся в лицо Римо.
– У тебя остаюсь я. Неужели я совсем ничего для тебя не значу, что ты готов лишить старика последней возможности искупить грехи молодости?
– Я тебе ничего не должен. Особенно после того, что ты со мной сделал на свадьбе.
– Я спас тебя от кошмара. Женись ты на этой “Ма Ли”, Голландец бы открылся тебе в момент близости. А я тебя от этого избавил.
– На церемонии ты и сам не знал, что это Голландец, так что не пытайся приписать это своим заслугам. Даже не смей!
Чиун про себя улыбнулся. Гнев. Очень хорошо. Римо, кажется, выходит из своей апатии.
– Я и не говорю, что заранее распознал обман, тут ты прав, – признал Чиун. – Но это не умаляет моей заслуги. Против этого тебе нечего возразить.
– Всегда готов перевернуть все в свою пользу! – сказал Римо.
– Верно, – согласился Чиун. – Потеряв сына, я научился представлять поражение – победой, ошибку – обходным маневром, но никак не тупиком! Я дал себе клятву никогда в жизни больше не испытывать такого разочарования.
– То-то я не перестаю удивляться твоим выкрутасам!
– Просто я – Чиун, – сказал Мастер Синанджу. – Но не надо думать, что раз я не знал заранее о подлоге со стороны Голландца, то помыслы мои были продиктованы эгоистическими соображениями.
– Снова-здорово! – устало воскликнул Римо. – Между прочим, ты и сейчас ведешь себя со мной как отпетый эгоист! Ладно, Чиун, я готов выслушать твои объяснения. Объясни мне, каким образом твое стремление сорвать мою свадьбу согласуется с моими интересами? И советую тебе применить все красноречие, иначе, если твои доводы покажутся мне неубедительными, я тотчас встаю и ухожу, и ты меня никогда больше не увидишь! Ты меня понял? И конец нашему партнерству! Между нами все будет кончено.
Чиун выпрямился, так что спина, от копчика до затылка, образовала одну линию, а голова служила точно продолжением позвоночника.
– Ты помнишь, как год назад привез меня в Синанджу? – спросил Чиун.
– Ты был болен. Или притворялся. Ты хотел любой ценой вернуться в Синанджу.
– Притворялся или нет – но ты был уверен, что я при смерти. И в своем горе ты искал утешения. Ты помнишь, как впервые встретил Ма Ли?
– Да. На ней была вуаль, потому что все в деревне считали ее некрасивой. У нее и прозвище было – Безобразная Ма Ли. На самом деле она была прелестна, но понятия о красоте в Синанджу настолько вывернуты наизнанку, что ее здесь считали дурнушкой.
– И когда ты почувствовал, что влюбился?
– Почти сразу. Это была любовь с первого взгляда.
– Но ведь при первой встрече ты даже лица ее не видел! Как же ты мог влюбиться в нее с первого взгляда, если даже не знал, как она выглядит?
– Не знаю. Все дело в голосе – у нее был такой голос, что все мои печали сразу отошли на второй план. И она была одинока – сирота, как и я.
– Вот именно, – поддакнул Чиун.
– Что – именно? – не понял Римо.
– Тебе было одиноко. Ты был уверен, что единственный близкий тебе человек – Мастер Синанджу – умирает. И ты потянулся к первому попавшемуся существу, дабы заполнить пустоту.
– Только не говори, что я ее не любил!
– Я этого и не говорю. Но любви учатся. Твоя любовь с первого взгляда – это все ваши западные штучки. Рационализация естественной, но довольно хлопотной потребности. Сколько длилось твое знакомство с Ма Ли?
– Несколько недель. Точно не знаю.
– Меньше месяца! – уточнил Чиун. – А к тому моменту, как ты пришел ко мне просить благословения на брак, вы были знакомы один день! Однако когда через месяц я тайно покинул
