– Добрые новости, – кивнул Римо. – Ядерный взрыв не состоялся.
– Non?
– Нас спас Джерри Льюис.
– Джейри! Он здесь? Где?
– Джерри уехал в Америку и поклялся не возвращаться во Францию до тех пор, пока вы не уладите свои отношения с США.
– EUD, – поправила Доминик.
– Это моя страна. Как хочу, так и называю.
– Вы находитесь в моей страна и обьязаны соблюдать наш правила!
Римо отпустил ее голову, и она гулко ударилась об асфальт. Доминик тотчас села на дороге, ощупывая затылок.
– Мы уходим, – заговорил Чиун. – Не забудьте передать своим хозяевам наше предупреждение. Американский трон находится под защитой Синанджу. Сделайте так, чтобы между вашим и моим императорами никогда не возникало ссор.
Француженка поднялась на ноги.
– Я сделаю это ради Джейри. И только для него.
– Да уж, постарайтесь, – ввернул Римо, оглядываясь в поисках автомобиля, который можно было позаимствовать. Неожиданно он заметил станцию «Евро-Бисли парк» и добавил, обращаясь к Чиуну: – Знаешь, папочка, на поезде мы доберемся до Лондона куда быстрее, чем на самолете.
– Люблю путешествовать на поездах! Я рассказывал тебе о моей первой поездке по железной дороге? Это было еще до твоего рождения.
– Расскажешь в поезде, – отозвался Римо.
Они двинулись в путь, босыми ногами шлепая по асфальту.
Глава 32
Два дня спустя в массачусетской квартире Римо раздался телефонный звонок.
– Римо? Это Смит.
Ученик взглянул на учителя, который сидел на красной циновке, расстеленной в дальнем углу башенки для медитации. Чиун записывал что-то на пергаментном свитке, прижатом к полу желтыми стеклянными шарами.
– Какие новости? – спросил Римо.
– Президент США и его французский коллега согласились организовать встречу для обсуждения франко-американских разногласий.
– А разве остались еще какие-то разногласия?
– Америка выступила с законопроектом об углубленном изучении французского языка в школах и университетах.
– Это очень серьезная уступка. Только представьте себе бедных студентов, вновь и вновь изучающих все тот же начальный курс французского языка.
– В ответ Франция сняла все ограничения на пребывание в ее пределах англоязычных гостей. Правда, при условии, что «Евро-Бисли» будет разоружен и переименован в «Бислиленд, Париж».
– Похоже, мы опять потерпели поражение.
– Не важно. Главное – война окончена, и теперь, когда Сэм Бисли мертв, его корпорация станет самой обычной фабрикой развлечений.
– Как у них дела?
– Ходят слухи о кадровых изменениях. Говорят, Микки Уэйзингера понизили, и Боб Бисли стал главой предприятия – не только по сути, но и по занимаемой должности.
– До тех пор, пока Сэм Бисли мертв.
Трубка помолчала и спросила:
– Вас не мучает совесть из-за того, что вы его убили?
– Я не убивал Сэма. Его обезглавил Чиун.
Из дальнего угла донесся скрипучий голос:
– Ты сломал его сердце, а значит, именно ты прикончил нашего любимого Дядю Сэма.
– Когда ты отрывал ему голову, он был еще жив. Значит, убил его ты.
Чиун резко повернул голову и вперил в ученика гневный взгляд.
– Это клевета!
– Нет, правда, и ты это знаешь.
Мастер Синанджу взмахнул гусиным пером, забрызгав стену чернильными каплями.
– Правда – это не то, что было на самом деле, а то, что записано в правдивых историях Дома Синанджу! – воскликнул он.
– Не вздумай взвалить на меня вину за гибель Сэма в своих лживых манускриптах! – пригрозил Римо.
– Я – победитель. Истории пишутся победителями, поэтому я напишу то, что сочту нужным.
– Вот как? Может быть, мне написать собственную историю?
– То, что ты напишешь, не будет значить ровным счетом ничего, – заявил Чиун.
– Посмотрим.
Мастер Синанджу хихикнул.
– А тут и смотреть нечего. Ты ведь будешь писать на своем грязном американском языке. Ни твои, ни мои последователи не смогут прочесть твоих записок.
– Почему это?
– Да потому, что через две-три тысячи лет ваш язык умрет.
– Вы слышали, Смит? – спросил Римо.
Но Харолд В. Смит уже дал отбой.
Римо тотчас повесил трубку и решительно приблизился к учителю, чтобы потребовать правдивого изложения событий.
Эпилог
По свидетельству истории, франко-американский конфликт 1995 года начался и завершился бомбардировкой парка «Евро-Бисли» и длился трое суток.
По окончании военных действий участники, как это обычно бывает, немедленно забыли о разногласиях, подписали ничего не значащие соглашения, раздали всем подряд ордена и медали, обменялись обещаниями дальнейшего сотрудничества и выдали заложников.
История не сохранила сведений о судьбе поджигателя войны, не сохранила даже его имени.
Впрочем, Микки Уэйзингер отлично знал, как его зовут.
На следующее утро после завершения конфликта Микки вошел в свою контору и увидел рабочего, соскребавшего с двери кабинета его имя.
– Что здесь происходит, черт побери?
– Теперь ты – второй по уровню оплаты экс-президент компании, – раздался из-за двери до боли знакомый голос.
Уэйзингер вошел в кабинет и увидел Боба Бисли, с комфортом устроившегося за его столом.
– Кто назначил тебя президентом? – вскричал Микки.
– Дядя Сэм. Я говорю от его имени. Так было, и так будет всегда.
– Дядя Сэм? Разве он не погиб? Конечно, официальных сведений не
