— Очень хорошо, — надулся кибер.
Элен было необходимо самой появиться в милиции, дабы подтвердить личность задержанной. Тюрьма располагалась на самом нижнем уровне подземного комплекса. Когда Сорбелл прибыла туда, первое, что бросилось в глаза, — это милиционеры в мрачной серой униформе, сновавшие туда-сюда. Вдоль нависающей холодной стены рядами лежали матрасы, а на них — укрытые белыми простынями спящие люди. Кое-где на белой ткани проступали кровавые пятна. Повсюду суетились медики: кто-то пытался наложить швы на рваные раны, кто-то поспешно накладывал гипс.
Картина, открывшаяся взгляду Элен, очень напоминала последствия набега тонгов: лица пострадавших были преимущественно китайской и среднеазиатской национальности. Это ужаснуло Сорбелл, так как она всегда считала, что эти люди, населявшие данную территорию Тарсиса, одни из самых мирных граждан.
— А где же чужестранка? Ну, девушка с Земли, — спросила она у первого же милиционера.
— Вот в том направлении, пожалуйста.
Он указал туда, где коридор плавно спускался вниз.
Элен направилась на поиски Деметры, вглядываясь в каждую камеру, насколько это позволяла решетка. Оттуда смотрели вялые лица, еще не вполне оправившиеся от газовой атаки. В основном китайцы и азиаты. Некоторые заключенные даже пытались улыбнуться, признав в Сорбелл свою. Нет, Деметры среди них не было. И вдруг из шестой по счету камеры донесся знакомый голос:
— Элен! Я здесь!
Словно маяк в ночи, вспыхнуло лицо земной девушки — она одна явно выделялась из толпы своими тонкими европейскими чертами.
— Деметра, как ты умудрилась сюда попасть?
— Нечаянно оказалась в самой гуще потасовки. Представляешь, шла по своим делам, а тут…
Интуиция подсказывала Элен, что подруга не говорит всей правды, но решила пока не настаивать.
— Посмотрю, что можно сделать, — пообещала она и отправилась на поиски милиционера.
Проверив личность Деметры Коглан, Элен согласилась взять ее под временное поручительство. Все уладилось быстрее, чем она ожидала, но вначале ей все-таки пришлось выслушать длинную и нудную лекцию о своей ответственности за арестованную Деметру.
— Я должна сопровождать тебя в суд, если будет назначено слушание, — объясняла она по дороге.
Вскоре женщины миновали мрачные серые стены, череду стальных дверей и наконец-то очутились в общественном коридоре.
— Они вызовут меня в качестве свидетеля?
— Нет. Ты предстанешь как обвиняемая. Понимаешь, ты переступила пределы своей зоны и послужила причиной возникших беспорядков.
У девушки перехватило дыхание.
— Но… я ведь всего лишь пыталась помочь. Эта женщина истошно кричала на весь комплекс, вот я и кинулась на помощь!
— И разожгла этнический конфликт.
— Да нет же! Во всем виноват тот усатый мужчина! И нож… Они сказали, что он — турок…
— Ты видела этого человека?
— Да, он пробежал совсем рядом со мной, на расстоянии вытянутой руки! Он гнался за китаянкой, хотел ее убить.
— Ножом?
— Нет. Нож торчал из него. Вот отсюда. Деметра ткнула себя сложенными щепотью пальцами чуть повыше левой груди.
— Похоже на семейные разборки. Ну, в этом случае судебного разбирательства, может, и не будет. Конечно, если достаточно свидетелей подтвердят твою историю.
— Такое часто случается? — помолчав, спросила Деметра.
— Чаще, чем хотелось бы. Живем ведь все вместе. Как селедки в бочке, постоянно под землей. Неудивительно, что у людей сдают нервы. Вот и вспыхивают время от времени подобные драки, — невесело ответила Элен.
— А что будет этим двоим, которые учинили все это дело?
— Допросят с пристрастием. А потом наденут «домашние» браслеты.
— Домашние?
— У вас что, на Земле таких нет? Они обеспечивают неусыпный контроль над личностью. Сеть видит их, куда бы они ни направлялись. И вся штука в том, что и пойти-то никуда нельзя. Сразу после работы — домой. Поэтому браслеты и называются домашними. Только попробуй показаться в общественном месте, сразу нагрянут вооруженные до зубов милиционеры.
— Мило. И как долго длится эта «домашняя терапия»?
— Несколько недель. Достаточно, чтобы произвести неизгладимое впечатление на психику и поменять некоторые схемы поведения. А если преступление было вызвано употреблением алкоголя или наркотиков, то и их запретят на время домашнего ареста.
— Как же это удается проконтролировать? — улыбнулась Деметра. — Неужели достаточно строгого предупреждения?
— Дело в том, что, кроме браслета, нарушителям спокойствия приходится еще претерпеть небольшую операцию: под кожу вшивается антабус. Достаточно капли спиртного или самой маленькой дозы наркотика — и летальный исход обеспечен. Вот такая суровая терапия. Пока что никому не удавалось ее избежать.
— А вы, похоже, знаете, как держать толпу под контролем, не правда ли? Довольно жесткие методы…
— А что нам остается, Деметра? — пожала плечами Сорбелл. — Подумай только, что бы произошло, если бы обезумевшая толпа докатилась до верхних уровней и ненароком высадила дверь? Здешний климат — не подарок. Это не то, к чему ты привыкла в своем Техасе.
— Да уж, — невесело отозвалась Деметра. — С Марсом шутки плохи.
Деметре определенно не хватало общества Конфетки. Прекрасно осознавая, что ее бывшая «слуга» не больше, чем машина, она все-таки продолжала скучать. Недоставало привычной вечерней процедуры, когда она укладывала свой хронометр «спать», накрыв его стеклянным стаканом. На самом деле Деметра вовсе не боялась, что Конфетка доложит в Сеть, о чем болтает ее хозяйка. Это просто помогало чувствовать себя нужной. Хоть кому-то. Пусть даже Сети. И вот сегодня она совсем одна. И некому помочь ей отправить сообщение Грегору Вайсу. Один безликий равнодушный терминал.
— Грегор, все лопнуло. Больше мне нечего сказать.
Деметра лежала ничком на кровати, лишившись последних остатков сил. Она даже не потрудилась сесть перед терминалом и продиктовать сообщение, как это делала обычно. К чему условности?
— Корейскому агенту все про меня известно. Даже такому
