хотя и видно, что вы господин знатный, а за столом сидеть не побрезговали. Так что, денег я не возьму. А только вот один раз я видел, как черные рабыни пляшут…
– Рабыни? - растерянно переспросил Макс, не понимая, о чем речь.
– Ну да, очень уж мне понравилось, они и так, и этак грудями делали, - Проныра изобразил нечто, похожее на танец живота, - Вы уж прикажите вашей рабыне, господин хороший, пусть она спляшет, а я вам, не сомневайтесь, покажу, где Оранжевый живет.
До Макса наконец дошло: он закусил губы, стараясь на расхохотаться, и взглянул на Викторию. Девушка была в бешенстве, ноздри изящного носа воинственно раздувались, в глазах разгорались красные искры. Макс накрыл ладонью ее руку, сжавшуюся в кулак, и тихо прошептал:
– Здесь нельзя драться, нас тут же стража заберет.
Виктория одарила его уничтожающим взглядом, вскочила и прошипела сквозь зубы:
– Милана, делай вещи.
Хохочущая Милана взмахнула рукой, и Виктория преобразилась. Теперь на ней красовалась коротенькая, напоминающая набедренную повязку юбка, открывающая стройные сильные ноги, обтянутые сетчатыми колготками и обутые в длинные сапоги на высоченном каблуке. Пышная грудь была еле прикрыта обтягивающим топом.
Еще один взмах руки - и в зале зазвучал волшебный, завораживающий голос Beyonce. Вокруг танцевального пятачка закружились разноцветные огни. Макс почувствовал себя в родной стихии - на мгновение показалось, что он вернулся домой, во Владивосток, и сидит за столиком в любимом клубе 'Dance House'. Но ностальгические мысли вылетели из головы, когда Виктория вышла в центр зала. Это было нечто невообразимое! Все современные поп-дивы зарыдали бы от зависти и ушли в церковный хор, если бы им случилось увидеть танец Виктории. Ее движения были возбуждающи, женственны и агрессивны одновременно, потрясающая пластика танца околдовывала. Тело девушки сладострастно извивалось в кружении разноцветных огней. Зал потрясенно молчал, все взгляды были прикованы к невероятному танцу. Макс не знал, сколько прошло времени - час, или минута, но был очень разочарован, когда музыка затихла, и Виктория, независимо подняв голову, прошла обратно к столу.
– Вот это да! - воскликнул Проныра, - Пожалуй, те-то рабыни похуже танцевали, чем ваша!
Макс понял, что еще секунда - и он не сможет удержать Викторию от расправы над всеми поклонниками ее хореографического таланта, которые тянули к ней руки, стремясь ущипнуть девушку за крепкий зад, и сказал:
– Вы обещали показать дом Оранжевого.
– Так может… - Проныра выразительно взглянул на Викторию, суча под столом ногами.
Раздалось грозное рычание, из-под стола высунулась оскаленная морда Роки, которому помешали расправляться с мозговой костью.
– Ой, какая собачка-то у вас страшненькая! - с ужасом воскликнул жулик.
Роки, искренне считающий себя образцом собачьей красоты, не задумываясь, тяпнул Проныру за тощую ногу. Тот обиженно заверещал. Макс решил прекратить этот бардак, швырнул на стол деньги, решительно встал и приказал:
– Пошли, выполняй свое обещание.
Выйдя на улицу, он шепотом спросил Викторию:
– Ты где так танцевать научилась?
– Подумаешь, велика наука! - хмыкнула девушка, - Я уже год занимаюсь 'Ар эн Би'.
Проныра привел путников на окраину города. Здесь, видимо, располагались дома местных богатеев. Тихая улица была освещена яркими огнями масляных фонарей. Дома тонули в пышной зелени деревьев и кустов. На роскошных клумбах благоухали экзотические цветы. Жулик чувствовал себя здесь не очень уютно, так как быстро откланялся, указав на самый большой и красивый двухэтажный дом:
– Здесь он живет, ваш господин Оранжевый. Ох, и богатый же!
Макс толкнул ворота, которые к его удивлению послушно раскрылись, и пересек широкий двор. Девушки последовали за ним. Переевший Роки плелся сзади, раздраженно хрюкая.
Над тяжелой резной дверью дома висел серебряный колокольчик, отозвавшийся на легкое прикосновение мелодичным звоном. Через минуту дверь открылась. На пороге стояла пожилая сухощавая женщина в фартуке, повязанном поверх коричневого платья. Она с постной миной оглядела пришедших и скрипучим голосом спросила:
– Что вам угодно?
– Господин Оранжевый дома? - оробел Макс.
– Господин не принимает, он уже спит, - презрительно скривилась старуха, всем своим видом выражая недовольство поздним визитом.
– Но… - Макс не успел ничего возразить, дверь захлопнулась.
– Ну, хватит с меня! - взревела Виктория и пнула дверь ногой.
Служанка снова открыла, готовая разразиться гневной отповедью. Но взбешенная девушка, еще не пришедшая в себя после того, как ее приняли за рабыню, буквально вломилась в дом, оттолкнув старуху.
– Я сейчас покажу 'спит'! Он у меня год кошмарами мучиться будет!
Максу с Миланой ничего не оставалось делать, как войти вслед за Викторией. Та разошлась не на шутку:
– Тащи его сюда, старая ведьма! Так гостей не встречают!
– Не стоит так горячиться, дорогая!
Вниз по лестнице со второго этажа быстро скатился невысокий полный мужчина лет сорока. Он потирал толстенькие ручки и быстро тараторил:
– Добро пожаловать, господа Носители! Для меня большая честь принимать вас у себя в доме!
На дядьке был шелковый халат, открывавший густую черную поросль на жирной груди. Из-под халата торчали пижамные штаны. В его блестящей лысине отражались огни роскошной люстры. Макс обратил внимание на перстень с огромным, необычного цвета янтарем, украшавший толстый мизинец правой руки. Камень был оранжевым, и, казалось, излучал солнечное тепло.
– Очаровательная Виктория! Вы, как всегда, великолепны! - воскликнул Оранжевый, глядя на девушку маслеными глазками.
Виктория, только сейчас вспомнив, что на ней все тот же легкомысленный наряд, уничтожающе взглянула на Милану. Та взмахнула рукой и вернула подруге привычный облик. Оранжевый тут же подкатился к Милане:
– Какое мастерство! Вы королева иллюзий!
Девушка смущенно заулыбалась, а хозяин уже обращался к Максу:
– Наследник! Польщен, польщен! А как поживает ваша уважаемая матушка?
– Хорошо, - пробормотал Макс, удивленный его осведомленностью.
– Очаровательная женщина! Я, знаете ли, был с ней знаком в юности. Да, и мы чуть было не поженились.
Макс представил свою высокую статную маму рядом с этим колобком, и рассмеялся.
– Не верите? Напрасно. Были когда-то и мы рысаками…, - ничуть не
