между двумя невысокими, в рост человека, холмиками, за которые завели лошадей. Кусты представляли собой удобный наблюдательный пункт. Слегка поцарапавшись и пару раз выругавшись, друзья наконец устроились в кустах с относительным комфортом. Степняки тоже привели за холмы своих лошадей, а сами стали подбираться поближе к драконьему логову. Маленькие и подвижные, они ловко передвигались от кочки к кочке, от куста к кусту, умудряясь сливаться с окружающим пейзажем. Один из степняков развязал передние ноги барашка, и поставил его в нескольких метрах от логова, сам же залег неподалеку.
– Теперь тихо, бачка, ждать нада! - сказал Тенгиз-хан, присоединяясь к Максу и компании.
Потянулись часы томительного ожидания. Сидеть в колючих кустах становилось все мучительней. Мешок с псом, которого Макс решил не выпускать, опасаясь проявления его охотничьих инстинктов, давил колени. Всякую попытку пошевелиться Тенгиз-хан безжалостно пресекал, шипя на ухо:
– Тихо, бачка!
Хуже всех приходилось Милане, рядом с которой устроился местный олигарх. Он все время, словно бы ненароком, касался то бедра девушки, то ее плеча. Глазки его при этом масляно блестели. Наконец, он прошептал:
– Смотри! Смотри, шайтан-ага идет!
Из расщелины между валунов выползало бесконечно длинное зеленовато- коричневое тело. Макс передернулся. Тварь была отвратительна. Гигантская, около трех метров длиной, ящерица медленно перебирала короткими мощными лапами. Ее спина была покрыта роговыми наростами, а длинный хвост раздваивался на конце. Желтые, с вертикальными зрачками, немигающие глаза дракона настороженно обводили степь. Испуганно заблеял несчастный барашек, и тварь остановилась. Она уставилась на барашка гипнотизирующим взглядом, замерла на несколько секунд, а потом сделала молниеносный, неуловимый бросок вперед. В мгновение ока оказавшись около перепуганного животного, дракон разинул пасть, показав огромные загнутые клыки и раздвоенный, как у змеи, язык. Ударив застывшего от ужаса барана мощным хвостом и сбив его с ног, дракон растянул пасть еще шире и стал заглатывать его. Зрелище было отталкивающим: тварь, разевая пасть до бесконечности, словно натягивалась на животное, как чулок. Заглотив барана до половины, дракон передохнул с минуту, затем удвоил усилия. Наружи остались только конвульсивно дергающиеся задние ноги барана, наконец, исчезли и они. После удачной охоты дракон застыл на месте, очевидно, чтобы предаться процессу переваривания. Он был абсолютно неподвижен, глаза полуприкрыты, голова слегка приподнята.
Тенгиз-хан, все это время хладнокровно наблюдавший за тварью, вдруг громко выкрикнул что-то на своем языке. Тут же со всех сторон засвистели арканы, петли которых затягивались на шее дракона. Тот замотал головой, заерзал всем своим тяжелым телом, пытаясь освободиться от веревок, но охотники лишь туже затягивали ловушку. Наконец, полузадушенный, дракон перестал метаться и замер в неподвижности. Несколько степняков, находясь на почтительном расстоянии от животного, тянули веревки в разные стороны, а один, самый юркий, подбежал к нему и ловко накинул на голову плотный мешок из бараньей кожи. После этого на огромную ящерицу навалились остальные и скрутили ее веревками, примотав когтистые лапы к телу. Дракон был пойман. Тенгиз-хан вышел из укрытия и занес над его головой кривую саблю.
– Нет, нет! - заорала Виктория, - Не убивай, он нужен живым!
Недоуменно пожав плечами, Тенгиз-хан отошел в сторону. Предстоял самый ответственный процесс - добывание драконьего яда. Макс, поеживаясь, пошел к дракону, но его остановила подбежавшая первой Виктория:
– Предоставь это медику!
– Так может, я с ним, того, договорюсь? - указал Макс на свое кольцо.
– Да он тупее горного тигра! Баран с ним уже договорился.
Девушка достала из мешка перчатки из толстой кожи и флакон с широким горлом. Некоторое время она размышляла, затем начала деловито отдавать указания, которые граф переводил степнякам. Один из них снял с головы дракона мешок, и тут же отскочил на безопасное расстояние. Дракон уставился на охотников злобным желтым взглядом. Макс на всякий случай повертел перед его глазами изумрудом, но не получил в ответ никакой реакции. Виктория подошла к морде дракона и помахала перчаткой. Дракон, издавая змеиное шипение, раскрыл пасть, пытаясь укусить девушку. Тут же один из степняков накинул на его верхнюю челюсть аркан и изо всех сил потянул его вверх, не давая пасти захлопнуться. Другой быстро подбежал и надел петлю на нижнюю челюсть. Теперь пасть была растянута в разные стороны, и Виктория, надев перчатки, скомандовала:
– Держите крепче!
Она решительно сунула руку с флаконом в пасть дракона, морщась от зловония, и нажала второй рукой где-то внутри пасти. Через секунду она выдернула обе руки и подняла флакон, рассматривая его на свет. Затем отбежала в сторону, и крикнула:
– Можете отпускать!
Флакон был наполовину наполнен густой желтоватой жидкостью. Виктория бережно закупорила его крышкой и аккуратно положила в нагрудный карман куртки, затем стянула перепачканные драконьей слюной перчатки и брезгливо швырнула их в кусты. Степняки закрыли морду дракона кожаным мешком, и Тенгиз-хан вновь поднял саблю над его головой.
– Стойте! - воскликнул Макс, - Его нельзя убивать! Это же исчезающий вид!
Граф усмехнулся и перевел. Тенгиз-хан, видимо, не поняв гуманистических побуждений Макса, пожал плечами, но все же решил уступить и произнес короткую, но выразительную речь.
– Он говорит, что после еды драконы медлительны. Вам нужно отойти на безопасное расстояние и ждать, сидя на конях, - перевел граф.
Вскоре Макс, сидя верхом на Малыше и перекинув за спину мешок с Роки, наблюдал за освобождением дракона. Степняки осторожно размотали веревки, освободив драконьи лапы, но все еще продолжали удерживать его на арканах. Затем, отойдя подальше, вскочили на своих лошадей, и по команде Тенгиз-хана отпустили концы веревок. Раздался свист, и все всадники, взяв с места в галоп, понеслись в степь. Отъехав на несколько сотен метров, Макс оглянулся: ошарашенный ящер мотал башкой, пытаясь освободиться от мешка.
– Поехали, юный натуралист - гринписовец! Все с ним будет нормально! - прокричала на скаку Виктория.
Вернувшись к шатрам степняков, Макс увидел чудную картину: прямо на земле были расстелены пестрые ковры, а на них стоял огромный казан с ароматным пловом, лежала груда лепешек, рядом горкой высились большие куски жареной баранины. Среди всего этого великолепия стояли большие кувшины с чем-то белым, очевидно, кумысом.
– Барашка кушать! - пригласил Тенгиз-хан.
– Хорошо, перекусим, и сразу в путь, - сдалась Виктория, побежденная соблазнительными запахами.
Плов был великолепен: жирный, золотистого цвета, он исходил ароматным паром и таял во рту. Кумыс Максу не понравился, он подозрительно напоминал вкусом прокисшее молоко, и Макс не рискнул его пить, опасаясь неприятных неожиданностей в дороге. Терзая аппетитный кусок баранины, он спросил:
– А все-таки, граф, почему вы пользуетесь у степняков таким авторитетом?
– Я спас Тенгиз-хану жизнь, - усмехнулся граф, - Пару лет назад он пригнал в город табун коней на продажу. Торговля оказалась удачной, Тенгиз-хан заработал хорошую сумму, и уже было собирался возвращаться в степь. Однако познакомился с хорошенькой девушкой сомнительного поведения. Он отпустил свою охрану, а сам закатился с девицей на постоялый двор. Там-то на него и напали грабители, чтобы отобрать выручку. Тенгиз-хан сражался как лев, и сумел выбраться на улицу. Но силы были неравны, и негодяи непременно убили бы его, присвоив все деньги. Но в этот момент я
