– Ну, если креститесь, значит, все в порядке, - успокоился Макс.
– А храм-то Божий уже восстанавливать начали. Батюшка Николай провел обряд очищения, освятил его заново, благословил на работу, - скороговоркой проговорил хозяин.
Виктория задумчиво взглянула на толстяка:
– И все же, откуда он взялся, этот ваш Светлый демон?
– Ох, и вспоминать-то не хочется! Полгода назад он пришел в Славный. Босой, пешком шел, в белой рубахе. В руках нес хлебцы маленькие, народ ими угощал. Кто хлебец пробовал, те шли за ним всюду, слушали его проповеди, молились ему. Потом он приказал им печь те хлебцы днем и ночью, а сам их раздавал людям. А уж когда все ему подчинились, обычный хлеб он печь запретил, а всем пекарям выдал мешки с семенами, чтобы хлебцы посыпать.
– Точно! - воскликнул Макс, - Теперь я вспомнил: мы все ели свой хлеб, а Аня попробовала эту дурацкую булочку с маком!
– Не с маком, - возразила Аня, - Она пахла какой-то травой.
– Да все равно! Вот поэтому ты и подалась в сектанты.
– Скорее всего, эти семена - или наркотик, или какая-то магическая трава, - предположил Гольдштейн.
Девушка снова покраснела, а хозяин продолжал:
– И все мы Бога нашего забыли, и зверю проклятому молиться стали! Только отец Николай отказался и ушел в монастырь. А уж вчера мы к нему пришли, да повинились, да попросили, чтобы вернулся он и грехи нам отпустил. А зверю-то мы десятину платили: каждый горожанин отдавал десятую часть своего дохода. И всех собак и лошадей нехристь приказал убить, а развести кошек, и почитать их как священных.
– Странный какой-то демон, - пожала плечами Виктория.
– Напротив, все логично, - возразил Гольдштейн, почесывая за ухом разомлевшего Роки, - Лошади и собаки лучше других животных чувствуют нечисть и пытаются предупредить своих хозяев. Лошади шарахались бы от него, а собаки пытались бы напасть. Это могло выдать демона, и он позаботился о своей безопасности.
– Собаченька, милая, да прости ж ты меня, неразумного! - умилился хозяин, робко протягивая руку к Роки.
Пес великодушно позволил погладить себя по спинке и даже несколько раз вильнул коротеньким хвостом.
– Все понятно, а что за церемония венчания? И куда пропадали девушки после первой брачной ночи? - спросил Макс.
– Да, девок много загубил проклятый! - перекрестился хозяин, - Человек сто, наверное. Тело наутро родителям отдавал, для похорон, а душа, говорил, в Свет ушла. Мы и верили, а родители еще и радовались. Вот кому горе-то сейчас!
– Он их убивал, что ли?
– Видишь ли, - деликатно вмешалась Виктория, - Я, конечно, могу только предполагать. Но мне кажется, что физиология демонов несколько…кхм…отличается от человеческой. Поэтому, я думаю, девушки просто умирали после так называемой брачной ночи. Вернее, из-за нее.
– Ой, бедная Анечка, - запричитала Милана.
Хозяин смутился и стыдливо проговорил:
– Ну, я пойду. Спасибо вам за все. Выздоравливайте.
Макс был уверен, что толстяк побежал по знакомым, чтобы поделиться с ними услышанным.
– Вроде бы, все разъяснилось, - сказал граф, - Кроме одного: как пан Макс сумел задушить демона?
– А пан Макс и не душил, - грустно усмехнулся Гольдштейн.
– Да помилуйте, я же своими глазами видел!
– Скажем так, это была худшая половина нашего почтенного пана Макса. Его, так сказать, темная сторона.
– Ладно, если вопросов больше нет, то пойдемте ужинать. Надеюсь, в трактире уже появилась нормальная еда. А завтра с утра выступаем. До Старограда остались какие-нибудь сутки пути, - сказала Виктория.
Макс встал и направился к двери. Он чувствовал сильный голод. Куриного бульона ему явно не хватило.
– Ты ничего не забыл? -улыбнулась Виктория.
– А что?
– Сними наконец белый балахон! Ты похож в нем на сумасшедшего!
Глава 49.
Рано утром отряд выехал из Славного и двинулся на север, к столице. День выдался прохладный. Максу подумалось, что за всеми приключениями, переживаниями и битвами он не успел даже заметить, как пришла осень. По обеим сторонам дороги стояли редкие деревья, листья которых уже наполовину пожелтели и теперь медленно облетали, падая в дорожную пыль. Все всадники нарядились в теплые плащи, граф щеголял камзолом на меху, а его слуги надели что-то типа армяков. И лишь один Роки зябко ежился в своем мешке, который насквозь продувался холодным ветром.
– Бедный ты мой! Как же я о тебе не подумал! - сказал Макс, закутывая пса в шерстяную куртку от нового костюма и засовывая обратно в мешок, - Ну ничего, в Старограде закажу для тебя меховой комбинезон у самого лучшего портного.
– Только не забудь, и пусть еще капюшон сделает, - обиженно проскулил Роки.
– Тогда уж и мне теплую попону, - потребовал Малыш.
Отряд двигался быстро, лишь ненадолго остановившись на обед в придорожном трактире. Все понимали, что и так потеряли много времени, застревая в каждом городе на несколько суток, и решили остановиться на ночлег как можно позже, чтобы сократить завтрашний остаток пути. Поэтому ночь застала всадников в дороге.
– Еще немного, и разобьем лагерь, - сказала Виктория, - Надо только найти подходящее место.
Редколесье закончилось, и теперь вдоль дороги простиралась равнина, покрытая низкой травой. Изредка на ней попадались небольшие холмики. Из-за сгущающейся темноты нельзя было рассмотреть их подробно, но Макс почему-то вдруг ощутил смутное беспокойство. Он присмотрелся к странному рельефу и увидел, что холмы перемежаются с ямами, выкопанными, очевидно, совсем недавно, потому что кучи земли вокруг них еще не успели осесть. Продолжая оглядываться по сторонам, он заметил на некоторых холмах деревянные кресты.
– Мать моя, так это же кладбище! - воскликнул он.
В свете последних событий этому известию никто не порадовался, и всадники принялись погонять коней, чтобы как можно скорее миновать опасное место. Вокруг стояла леденящая тишина, в которой гулко отдавался топот копыт. Вдруг Роки глухо и угрожающе зарычал, заставив Макса вздрогнуть от неожиданности.
– Тихо, не возмущайся! - попытался он успокоить пса.
Но тот упорно продолжал перекатывать в горле сердитые звуки. Малыш шарахнулся назад, испугавшись какой-то тени, быстро скользнувшей перед его копытами. Тревожно заржали остальные лошади, Роки зарычал громче, теперь в его голосе звучали визгливые нотки. Макс всматривался в темноту, пытаясь определить, что напугало животных. Между двух могильных холмов что-то шевелилось.
