желая вступать в новый спор. — Ох, да, еще одно: я слышал, Мина ищет Тассельхофа Непоседу — кендера, который был со мной. Ты помнишь его?
— Конечно. — Взгляд Одилы сразу стал тревожным. — А почему мы вдруг заговорили о нем? Ты его видел?
— Я хочу узнать, зачем он понадобился Единому Богу. Может, это просто какая-то шутка?
— Ничего подобного, — сказала Одила. — Кендеру не следует появляться здесь.
— А разве есть такое место, где кендерам следует появляться?
— Я говорю серьезно, Герард. Это очень важно. Так ты видел его?
— Нет, — ответил рыцарь, благодарный судьбе за то, что на сей раз ему не нужно было лгать. — Не забудь про Палина, ладно? Палин Маджере. В тюрьме.
— Не забуду. А ты следи за появлением кендера.
— Хорошо. Где мы сможем встретиться?
— Я всегда здесь. — Одила указала рукой в сторону Храма.
— Ах да. Мне следовало бы догадаться. Ты... ты молишься Единому Богу? — неуверенно спросил Герард.
— Да.
— И он внемлет твоим молитвам?
— Ты ведь здесь, не правда ли? — услышал он. Одила не острила. Она была серьезна. Улыбнувшись и помахав Герарду рукой, она направилась обратно в Храм.
Герард смотрел ей вслед, не в силах вымолвить ни слова. Наконец к нему вернулся дар речи.
— Я не... — закричал он ей вслед. — Я не... ты не... Твой Бог не... А, бесполезно.
Решив, что на сегодняшний день он совершил уже достаточно ошибок, Герард развернулся и зашагал прочь.
Минотавр внимательно наблюдал за горячим спором двух соламнийцев: вне всякого сомнения, они были шпионами. Галдар стал продвигаться в их сторону в надежде подтвердить свои подозрения. Увы, в городской обстановке огромному человекобыку было очень сложно оставаться незаметным. Все, что он мог сделать, — это подкрасться как можно ближе к янтарному саркофагу Золотой Луны, рядом с которым стояли Герард и Одила. Сначала до минотавра доносился лишь приглушенный шепот, но в какой-то момент спорившие забылись и начали говорить во весь голос.
«Тебе страшно. Ты возомнил себя полновластным хозяином своей судьбы и теперь боишься узнать о планах Единого Бога, поскольку они могут отличаться от твоих собственных».
«Если ты хочешь сказать, что я боюсь оказаться в рабстве у Единого Бога, то это правда. Я действительно сам принимаю решения и не собираюсь доверять их никому другому».
Потом голоса снова стихли. Соламнийцы говорили не о мятеже, а о религии, однако Галдар был обеспокоен. Он оставался в тени саркофага еще долгое время после того, как женщина вернулась в Храм, а рыцарь отправился в свой штаб, пылая от гнева и разочарования. Возбужденно бормоча что-то себе под нос, он прошел в двух шагах от минотавра, даже не заметив его.
У соламнийцев и минотавров всегда было много общего, и на протяжении всей истории Кринна два народа ссорились именно из-за незначительных различий, существовавших между ними. И те, и другие придавали огромное значение личной чести. И те, и другие ценили чувство долга и преданность. И те, и другие восхищались храбростью. И те, и другие поклонялись своим Богам, пока те не ушли. Да и Боги их также являлись Богами чести, преданности и храбрости, только один сражался на стороне Света, а другой — на стороне Тьмы.
Впрочем, действительно ли это было так? А может, пришло время признать, что просто один Бог, Кири-Джолит, сражался на стороне людей, а другой, Саргоннас, — на стороне минотавров? Может, их разделяла именно раса, а вовсе не дневной свет и ночные тени?
Все хорошо знали сказания о знаменитом Кезе — минотавре, который был лучшим другом великого Соламнийского Рыцаря Хумы. Правда, остальные считали их дружбу аномалией, и не только потому, что один обладал рогами, звериной мордой и косматым туловищем, а другой — тонкой кожей и маленьким носом. Настоящая причина была гораздо глубже: в течение многих веков и соламнийцы, и минотавры учили своих детей ненависти и недоверию друг к другу, и в итоге между ними образовалась пропасть, которую не рискнула бы перейти ни одна сторона.
В отсутствие Богов оба народа сбились с пути. До Галдара все чаще стали доходить слухи о страшных происшествиях на его родине — убийствах, предательстве, обмане... У соламнийцев дела обстояли не лучше: лишь немногие молодые мужчины и женщины хотели теперь нести на себе всю суровость и ответственность рыцарского долга. Да и те недолго оставались в строю, поскольку Соламнийским Рыцарям постоянно приходилось отбиваться от своих многочисленных врагов; и вот у них появился еще один враг — новый Бог.
Отчаявшийся Галдар видел в Мине воплощение своего идеала, ибо она обладала чувством долга, честью, преданностью и смелостью — качествами, достойными его славных предков. Тем не менее некоторые ее слова и поступки начали тревожить минотавра. В особенности его обеспокоило воскрешение двух мертвых чародеев.
Галдар не любил чародеев. Он мог без всякого сожаления наблюдать за их мучениями и даже убить любого из них собственной рукой, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести. Однако вид безжизненных тел, используемых в качестве безропотных рабов, вызывал у него приступ тошноты, и, как минотавр ни старался, ему так и не удалось привыкнуть к двум неуклюжим существам хотя бы настолько, чтобы смотреть на них без содрогания.
Но еще сильнее потрясло Галдара наказание, наложенное на Мину Единым Богом за исчезновение кендера. Мина самоотверженно служила новому Богу, стойко перенося ради него физическую боль, мучения, изнеможение, голод и жажду. Минотавр знал обо всех тяготах и лишениях своей госпожи, а потому, став свидетелем понесенного ею наказания, едва не захлебнулся от переполнившего его душу гнева.
Галдар боготворил Мину и был бесконечно предан ей. Но при этом он вовсе не считал себя обязанным переносить свои чувства к Мине на ее Бога. В ушах минотавра эхом звучали слова соламнийца: «Если ты хочешь сказать, что я боюсь оказаться в рабстве у Единого Бога, то это правда. Я действительно сам принимаю решения и не собираюсь доверять их никому другому».
Меньше всего на свете Галдару хотелось думать о себе как о рабе Единого или какого бы то ни было другого Бога. Более того, он не хотел видеть рабыней Мину — рабыней, которую могли выпороть только за то, что она не сумела вовремя выполнить распоряжение капризного Божества.
Минотавр принял запоздалое решение раздобыть как можно больше сведений о Едином Боге. Конечно, он не мог использовать для этой цели Мину, но зато ничто не мешало ему поговорить с соламнийкой и, возможно, даже «убить двоих одним ударом», как любили повторять его соплеменники, вспоминая хорошо известную историю о воришке-кендере и кузнеце- минотавре.
14. Вера в Единого Бога
Свыше тысячи рыцарей и солдат из Палантаса вошли в Солант. Несмотря на то что до последнего времени значительная часть палантасских сокровищ уплывала в качестве
