В следующий цикл все проснулись рано, уложили вещи и с готовностью отправились в путь. Впервые люди начали верить в то, что впереди их может ждать лучшая жизнь – много лучше той, какую они изведали в последнее время на родине.
Я по-прежнему держал свои страхи и сомнения при себе. Возможно, это и было ошибкой – но как я мог убить эту едва обретенную надежду?
За половину цикла мы добрались почти до конца туннеля. Пол больше не шел под уклон: приятное тепло сменилось гораздо менее приятным жаром. Красноватые отсветы на гладких стенах становились все ярче по мере приближения к Озеру Горящего Камня, так что вскоре мы погасили факелы. Эхо доносило до нашего слуха странный, неслыханный прежде звук.
– Что там за шум? – спросил Эдмунд, жестом приказывая нам остановиться.
– Я полагаю, Ваше Высочество, – с сомнением проговорил я, – что те звуки, которые вы слышите, есть не что иное, как звуки лопающихся пузырей на поверхности раскаленной магмы.
Принц выглядел радостно-возбужденным. Я видел такое выражение на его лице в те времена, когда он был еще маленьким, а я предлагал ему пойти на прогулку.
– Мы далеко от озера?
– Сколь я могу судить, недалеко, Ваше Высочество. Он шагнул было вперед, но я удержал его за руку:
– Эдмунд, будьте осторожны. Магия наших тел защищает нас от жара и ядовитых испарений, однако же силы наши не безграничны. Мы должны соблюдать осторожность при продвижении вперед – и ни в коем случае не торопиться.
Он замер и обернулся ко мне, внимательно глядя мне в лицо:
– Почему? Чего нам бояться? Скажи мне, Балтазар. Он слишком хорошо знает меня. Я ничего не могу от него скрыть.
– Мой принц, – сказал я, отводя его в сторону – подальше от короля и всех остальных, – я не могу подобрать имени своему страху, а потому не хотел и упоминать об этом.
Я расстелил карту на обломке скалы, и мы оба склонились над ней. На нас почти никто не обращал внимания: только король наблюдал за нами с сомнением и подозрением, нахмурившись и сдвинув брови.
– Притворитесь, что обсуждаете со мной дальнейший путь, Ваше Высочество. Я вовсе не хочу волновать вашего отца без нужды.
Эдмунд, бросив на короля обеспокоенный взгляд, уступил моей просьбе, громко осведомившись о том, где мы в данный момент находимся.
– Видите руны, начертанные на карте возле этого озера? – тихо сказал я. – Я не могу сказать, что они значат, но когда я смотрю на них, душу мою наполняет ужас.
Эдмунд пристально разглядывал рунную надпись:
– И ты совсем не знаешь, что они говорят?
– Их смысл утрачен за века, мой принц. Я не могу расшифровать их.
– Быть может, они просто предупреждают о том, что по этой тропе трудно идти…
– Может быть, и так…
– …но ты так не думаешь.
– Эдмунд, – ответил я, чувствуя, что заливаюсь краской от смущения, – я и сам не знаю, что думаю. На карте нет знака опасного пути. Как вы видите, вдоль берега озера идет широкая дорога, по которой с легкостью пройдет и ребенок.
– Но эта дорога могла быть завалена обвалом. За время нашего похода мы такого насмотрелись, – сумрачно заметил Эдмунд.
– Верно, но тот, кто создавал эти карты, сделал бы соответствующую отметку на ней, если бы подобное случилось в те времена. Если же это случилось позже, он просто не мог об этом знать. Нет, если эти руны призваны предупредить нас об опасности, опасность эта существовала уже тогда, когда создавалась карта.
– Но это же было так давно! Конечно же, никакой опасности уже нет. Все мы сейчас похожи на игрока в рунные кости, которому не везет в игре. Должно же и нам когда-то начать везти. По-моему, ты тревожишься понапрасну, Балтазар, – прибавил Эдмунд и, рассмеявшись, хлопнул меня по плечу.
– Надеюсь, мой принц, – серьезно ответил я. – Но, прошу вас, окажите мне снисхождение. Развейте глупые страхи некроманта. Продолжайте путь с осторожностью. Пошлите вперед солдат, чтобы они разведали местность…
Тут я заметил, что на нас смотрит король.
– Да, разумеется, – оборвал меня Эдмунд, раздосадованный тем, что я посмел напоминать ему о его обязанностях. – В любом случае я бы так и поступил. Я расскажу об этом деле отцу.
О Эдмунд… если бы я тогда сказал больше! Если бы ты сказал меньше… если бы… Вся наша жизнь состоит из таких «если бы».
– Отец, Балтазар полагает, что дорога, идущая по берегу озера, может быть опасной. Оставайтесь со своим народом и позвольте мне взять солдат…
– Опасность! – воскликнул король, и в глазах его вспыхнуло то пламя, которое, казалось мне, давно угасло. И надо же было пламени этому разгореться так ярко именно теперь! – Опасность, а ты говоришь, что я должен оставаться в последних рядах! Я король. Или, по крайней мере, я был королем.
Глаза старика сузились.
– Я заметил, что ты – несомненно, не без помощи Балтазара – пытаешься лишить меня верности моего народа. Я видел, как вы с этим некромантом шепчетесь о чем-то в самых темных углах, как вы плетете интриги и заговоры. Но это у вас не пройдет. Мой народ последует за мной – он всегда шел за мной!
Я слышал это. И слышали все. Слова короля – слова обвинения – прогремели под сводами пещеры подобно грохоту обвала. Я едва не бросился на старого короля – я чувствовал жгучее желание заткнуть ему рот… если не задушить его голыми руками. Мне не было дела до того, что он думал обо мне. Но сердце мое терзала жгучая боль – я видел, какие страдания причиняют Эдмунду эти несправедливые обвинения.
Если бы этот венценосный глупец знал, как верен и предан ему его сын! Если бы он видел, как все это время Эдмунд шел рядом со своим отцом, как терпеливо слушал безумную и бессмысленную старческую болтовню, если бы он видел, как Эдмунд снова и снова отказывался от власти и королевского венца, хотя Совет на коленях умолял его принять власть над народом Кэйрн Телест! Если бы…
Но нет, довольно. Не должно говорить дурно о мертвых. Я могу только предположить, что эти обвинения были следствием того, что у короля помутился рассудок.
Эдмунд смертельно побледнел, но, когда он заговорил, в его голосе было спокойное достоинство:
– Вы превратно поняли меня, отец. Я вынужден был принять на себя некоторые обязанности и принимать необходимые решения во время вашей недавней болезни. И власть принимать эти решения я взял на себя неохотно, что может подтвердить, – он жестом обвел людей, потрясенно смотревших на своего короля, – любой из собравшихся здесь. Нет человека, который радовался бы более, чем я, тому, что вы снова заняли свое законное место – место правителя народа Кэйрн Телест!
Эдмунд взглянул на меня, без слов спрашивая, не собираюсь ли я ответить на обвинения короля. Я покачал головой и промолчал. Как мог я отрицать то, что было для меня правдой, как мог я отречься от тех мыслей, которые давно уже жили в моей душе, пусть я и не произносил их вслух?
