которые, как он думал, ему следовало испытывать. Ты знала, что он искал тебя, после того как ты покинула его? Он понял, что любит, но так и не смог признаться в этом ни тебе, ни себе самому.
Пристальный взгляд Мейрит опустился на каменный саркофаг, на тело лежащее на нем. Неспособная, что-либо сказать, она только лишь покачала головой.
– Когда Эпло понял, что потерял тебя, он стал еще более несчастным, он оказался в замешательстве, – Альфред продолжал. – Это замешательство злило его. Он сосредоточил всю свою энергию на Лабиринте, на том, чтобы сбежать из него. И его цель была в поле зрения – это были Последние Врата. Когда Эпло добрался до них, он знал, что победил, но победа не удовлетворила его, так как он предполагал, что так должно произойти. Скорее это ужасало его. После того, как Эпло прошел через Врата, что осталось такого, ради чего ему стоило жить? Ничего.
– Когда на Эпло напали у Врат, он сражался с отчаянием. Его инстинкт выживания был очень силен. Но когда Эпло был серьезно ранен хаодином, он нашел возможность исхода. Он мог встретить свою смерть от рук врага. Его смерть была бы высшим проявлением чести, и никто бы в этом не усомнился. И это освободило бы его от мучительного чувства вины, сомнений и сожалений.
– Часть Эпло была готова умереть, другая же – лучшая его часть, отказывалась сдаваться. В этот момент, израненный, слабый телом и духом, злой на самого себя, Эпло нашел решение проблемы. И сделал все подсознательно, создал собаку.
Животное, совсем разочаровавшись в попытке вытащить всех из камеры, легло на пол, положив голову между лап, и печально посмотрело на Альфреда. Чтобы теперь ни случилось, это уже не его вина.
– Он создал пса? – в голосе Мейрит ощущалось сомнение. – Значит, он не настоящий.
– Да нет, абсолютно настоящий, – печально улыбнулся Альфред. – Такой же настоящий, как души эльфов, обитающие в своем саду. Такой же настоящий, как фантомы, пойманные лазаром.
– А теперь? – Мейрит с сомнением уставилась на животное. – Что теперь?
Альфред беспомощно пожал плечами:
– Я не уверен. Тело Эпло временно пребывает в некоем отстраненном состоянии, подобно статису, в котором пребывал мой народ…
Пес внезапно подпрыгнул. Напряженный с вздыбленной шерстью, он выглянул в коридор.
– Там кто-то есть, – сказал Альфред, поднимаясь на ноги.
Мейрит не двигалась. Она смотрела то на пса, то на Эпло.
– Возможно, так оно и есть. Руны на его коже еще горят, – она посмотрела на Альфреда. – Должен быть какой-то способ вернуть его. Вот если бы ты воспользовался некромантией…
Кровь отлила от лица Альфреда. Он попятился назад:
– Нет. Пожалуйста, не проси меня!
– Что значит «нет»? «Нет», значит невозможно? Или «нет» значит, что ты не будешь этого делать? – спросила Мейрит.
– Нельзя… – начал было Альфред неуверенно.
– Нет, можно! – донесся чей-то голос из коридора.
Собака предупреждающе залаяла.
Лазар, который однажды был правителем Абарраха, ввалился в камеру.
Мейрит потянула меч из ножен:
– Клейтус. – В голосе Мейрит чувствовался холод, хотя он слегка дрожал: – Что тебе здесь нужно?
Лазар не обращал ни малейшего внимания ни на нее, ни на собаку, ни на тело, лежащее на каменной плите.
– Седьмые Врата! – произнес Клейтус, мертвые глаза его были живы и ужасны.
– …Врата… – вторило ему эхо.
– Я… я не знаю о чем вы, – сказал Альфред приглушенно. Он был смертельно бледен. На его лысой голове выступил пот.
– Нет, знаешь! – ответил Клейтус. – Ты – сартан! Войди в Седьмые Врата, и ты найдешь путь, чтобы освободить своего друга.
Рука, покрытая запекшимися пятнами крови, указала на Эпло:
– Ты вернешь его к жизни.
– Это правда? – спросила Мейрит, поворачиваясь к Альфреду.
Все вокруг него начало уменьшаться в размерах, стены камеры сползали и корчились. Тьма стала расширяться, заполняя все вокруг. Казалось, что она вот-вот набросится на него и проглотит…
– Не будь слабаком, черт возьми! – сказал голос.
Знакомый голос. Голос Эпло.
Глаза Альфреда широко распахнулись. Тьма отступила. Он взглянул в сторону, откуда доносился голос, и увидел пристально смотрящие на него глаза пса.
Альфред недоуменно моргнул:
– Благословенные сартаны.
– Не слушай лазара, это ловушка, – продолжал голос Эпло, и он доносился откуда-то изнутри Альфреда, из его головы. Или, быть может, из его души.
– Это ловушка, – громко повторил Альфред, не слишком и осознавая, что именно говорит.
– Не ходи к Седьмым Вратам. Не позволяй лазару заставлять тебя идти туда. Или еще кому бы то ни было. Не ходи…
– Не пойду, – Альфред был под впечатлением. Он обратился к Мейрит: – Мне очень жаль…
– Не извиняйся, – произнес голос Эпло раздраженно. – И не позволяй Клейтусу дурачить себя. Лазар знает, где находятся Седьмые Врата. Он погиб в той комнате.
– Но он не может вернуться внутрь! – внезапно осознав, выпалил Альфред. – Охранные руны не пускают его!
– И он не думает обо мне, – добавил Эпло сухо. – Он думает только о себе. Может, надеется, что ты вернешь его назад.
– Я не дам тебе войти внутрь, – сказал Альфред.
– Ты ошибаешься, сартан! – зарычал лазар.
– …ошибаешься…
– Я на твоей стороне! Мы ведь братья. – Клейтус продвинулся на несколько шагов в камеру. – Если ты вернешь меня назад, я стану могущественным и очень сильным. Гораздо сильнее, чем Ксар. Он знает это и поэтому боится меня. Впусти меня, быстро. Это твоя единственная возможность убежать от него!
– Я не стану этого делать! – Альфред задрожал.
Лазар двинулся прямо на него. Альфред пятился назад до тех пор, пока не уперся в стену. Он уперся обеими руками в камень, словно пытаясь просочится сквозь него:
– Не буду…
– Тебе надо выбираться отсюда! – убеждал Эпло. – Тебе и Мейрит! Вы в опасности! Если Ксар найдет вас здесь…
– А как же ты? – спросил Альфред.
Мейрит посмотрела на него подозрительно:
– Что «как же ты»?
