По правде говоря, „причиной“ был его отец. Алин следил, как Палин Маджере творит то же самое заклинание, как магические слова сплетаются и обретают жизнь, срываясь с его губ. Иногда заклятие срабатывало, но со временем становилось все более неустойчивым.
Алин лишь покачал головой, наблюдая за стареющим отцом. Палин никогда не казался сыну старым, но в прошлом году дикая магия, которую отец и обнаружил, начала стремительно утекать меж его пальцев, как ртуть.
Сначала Палин решил, что во всем виноват возраст, но ведь его отец, Карамон Маджере, прекрасно чувствовал себя и в восемьдесят. Палин был стройным, как его дядя Рейстлин, но не имел никаких проблем со здоровьем. Разум Палина был ясен, и он до сих пор любил походы и приключения, а также игру в гоблинские шары. Он часто обыгрывал молодых учеников, которые целыми днями просиживали в закрытых помещениях, уткнувшись носами в книги.
Как понял Алин, отец действительно считал, что истощение магии имеет какое-то отношение к его собственному старению и истощению. Палин желал, чтобы это было так, желал отчаянно. Он принес бы любую жертву, чтобы все оставалось как было, но не желал смотреть правде в глаза.
Заклинание, которое Алин так безуспешно пытался сплести, было простым — он пробовал наложить магический замок на дверь. Он вновь очистил разум от посторонних мыслей — сейчас это было особенно трудно — и закрыл глаза, концентрируясь на магии. Магию он чувствовал везде — на каменном полу в прохладных стенах, в дальнем лесу и даже в самой двери.
Это особенно расстраивало, ведь Алин ее действительно ощущал, точно так же, как чувствуют кровь, бегущую в жилах. Он мог позволить магии течь в себя, но как только пытался заставить ее сделать работу — словно невидимый рот проглатывал все вокруг, и на заклинание ничего не оставалось, а сам Алин оказывался высушенным до последней капли.
Маг вздохнул и раздраженно дернул рукой, смахивая ползущее по руке насекомое — не то комара, не то плодовую мушку… Наверняка слуги опять оставили двери в подвал нараспашку. Затем Алин свирепо воззрился на злосчастную дверь, будто ожидая, что она сорвется с петель и накинется на него.
Вздохнув, он достал обычный железный замок из кармана мантии и защелкнул его в проушинах.
— Грустно смотреть, правда, Алин? — раздался голос за спиной мага.
— Что ты имеешь в виду, Люси? — вынудил себя улыбнуться он.
— Пробовал запереть ее магическим способом и потерпел неудачу?
Алин чуть пожал плечами:
— Ты же меня знаешь, неловкого и растяпистого. Надо было идти в повара, у меня бы получилось — алхимия очень походит на кулинарию. Только одна причина заставляет меня продолжать заниматься магией… сама причастность к ней.
— Так случается не с одним тобой, Алин. — Люси приложила палец к губам и быстро осмотрелась. — Хорошо, мы одни, никого нет… Слушай, Алин, бесполезно идти по этому пути — сколько ни притворяйся, лучше не будет. Мы оба знаем правду, даже некоторые из младших учеников в курсе, потому и уезжают. Мастера магии зароптали — Палин немедленно распустил Конклав. Магия исчезает! Дело не в тебе или в твоем отце — это коснулось всех нас!
Алин промолчал, отвернувшись от пронзительных зеленых глаз, и еще раз задумчиво подергал дужку замка. Тот держался надежно, и, удовлетворенный, маг опустил тяжелый ключ в карман.
— Миновало время, когда в Академии не было нужды запирать двери… В нынешние безумные дни отец посчитал неразумным оставлять комнату с артефактами без надзора. Думаю, он прав, хотя я сам ненавижу железные замки. Они словно говорят „Эй! Прохожий, здесь лежат ценности, не хочешь ли украсть их?“ Магический блок, по крайней мере, действует тонко и избирательно. — Он вздрогнул и посмотрел на женщину. — Я не имею в виду, Люси, что ты…
Та усмехнулась:
— Мои заклятия теперь ослаблены наполовину, если не больше, Если я даже сниму блок, у меня не хватит сил вновь создать его. Поэтому, Алин…
Она заколебалась, словно не решаясь сообщить мрачные новости. Они были друзьями уже много лет, с тех пор как Алин прибыл занять пост помощника мастера при Академии. Маг прекрасно понял это молчание.
— О нет, Люси, только не ты тоже… — Алин взял ее за руку. — Как мы будем здесь без тебя?
Это были слова, что сказали его губы, но сердце кричало: „Как
Но зеленые глаза Люси искрились только в мечтах, сейчас же они были тусклыми и беспокойными. Она была самым близким, самым дорогим другом Алина. Он никогда не думал, что способен полюбить кого-то другого, после того как молодая жена умерла от чумы, с которой не смогли справиться целители. Скорее всего, зараза была плодом магии чудовищной зеленой драконицы Берилл. Алин сбился с ног, разыскивая мощные артефакты, но прибыл домой, когда Карин была уже при смерти. Его сердце скончалось тогда же, или ему так показалось. А теперь оно вновь пробудилось к жизни, даря возможность любить и быть счастливым. Алин начинал думать, что Люси может стать для него гораздо большим, чем друг, и сама она не была против…
— Алин, я не хочу уезжать, — крепко сжала Люси его руку. — Но посмотри в лицо правде — скоро нам будет нечего есть. У меня осталось лишь два ученика, еще один сбежал на прошлой неделе. Их родители говорят, что им нет нужды платить деньги за отсутствие результата, пусть уж лучше сыновья станут плотниками… Я не могу обвинять их, они желают детям лучшего… Тех, кто останется, согласился взять к себе мастер Доулин, у него тоже сильный недобор.
— Оставайся и начни заниматься чистой алхимией, — указал Алин на комнату за спиной. — Это удивительная дисциплина… — Его глаза стали золотыми, как всегда, когда он говорил о любимом деле. — И более перспективная, чем магия. Я целиком полагаюсь на себя, на ум и интеллект, а не на Богов или всеобщую силу. Сейчас магия согласна подчиняться, но завтра вдруг не отвечает на призыв. А своими экспериментами я управляю полностью, Люси! Полностью! — Маг ударил себя кулаком в грудь. — И если расчеты верны, препараты и ингредиенты реагируют в одном опыте только одним, неизменным способом. Никаких вариантов, никакого ожидания и неизвестности. Слушай, хочешь я покажу тебе один удивительный состав… — Он сделал паузу, потом виновато сказал: — Извини… Я знаю, тебе это неинтересно, ты не станешь ковыряться в старых вонючих препаратах. Но ведь есть много работы по составлению свитков и использованию артефактов…
— Составление свитков нужно для их продажи, — мягко прервала его Люси, беря под локоть. — Я видела на прошлой неделе леди Дженну и знаю, что задумал твой отец…
— Они старые друзья и…
— Конечно. Но, кроме этого, она самый большой поставщик магических предметов по всему Ансалону. Нетрудно предположить, что она могла уехать с некоторыми ценными вещицами, спрятанными под мантией. Палин распродает собственные драгоценные запасы, чтобы оплатить содержание Академии, не так ли, Алин?
Магу очень хотелось сказать „нет“, но соврать любимым веснушкам и ямочкам он не мог.
— Я заметила, как он сильно изменился, — продолжила Люси. — Впрочем, все остальные тоже. Мы волнуемся. Палин слишком похудел я измучился, он ни с кем не разговаривает, избегает общения и сидит взаперти над своими книгами.
— Отец изучает новые заклинания, — сказал Алин и сам понял, насколько
