положив руку на рукоять меча.
— Меня это уже не волнует, — устало отозвался каталист, но подчинился и остался стоять рядом с Джорамом.
Джорам неуклюже вцепился в меч — он не вполне понимал, что станет делать, если вдруг на них нападут. Радостное возбуждение, поддерживавшее его, начало угасать, и Джорам чувствовал себя непривычно усталым и опустошенным. В душе у него поднималось знакомое мрачное уныние.
Все шло не так, как он предполагал. Меч оказался тяжелым и неудобным. Юноша не чувствовал никакого прилива силы, когда держал его в руках, — лишь боль в запястье от непривычной тяжести. Джорам попытался наточить и отполировать клинок, но его руки, столь искусные в исполнении его «магии», оказались вдруг неуклюжими и неумелыми. Джорам испугался, что сейчас окончательно все испортит. Клинок был неровным и шероховатым, а не острым и изогнутым, как на картинках в старинных книгах. Он свалял дурака, решив, что это грубое, уродливое оружие сумеет превозмочь колдовство Блалоха. Настроение Джорама стремительно падало. Тьма подступала к нему; он распознал симптомы. Ну и пусть, мрачно подумал Джорам. Пусть приходит. Он, как бы там ни было, добился своей цели.
Юноша в последний раз бросил взгляд на окна хижины стражника и, не заметив там ни малейшего движения, осторожно направился к двери. Отворив ее, он жестом предложил Сарьону входить.
Мосия спал, сидя за столом и положив голову на руки. Заслышав шорох, он вскинулся и приподнялся со стула.
— Что... Отец! — Молодой человек кинулся к каталисту, едва державшемуся на ногах, и подхватил его. — О господи, до чего же вы ужасно выглядите! Что случилось? Где Джорам? С вами все в порядке?
Сарьон только и смог, что устало кивнуть, пока Мосия вел его к кровати.
— Я сейчас принесу вам вина...
— Не надо, — пробормотал Сарьон. — Меня стошнит. Мне нужно просто отдохнуть...
Мосия помог изнуренному каталисту улечься и накрыл дрожащего Сарьона потрепанным одеялом, а потом обернулся, в тот самый момент, когда Джорам запер за собою дверь.
— У Сарьона кошмарный вид. Он что, пострадал? Да ты и сам выглядишь не намного лучше. Что случилось?
— Ничего. С нами все в порядке, с обоими. Просто устали. А тут как, все нормально? — произнес Джорам, сделав над собою явственное усилие. Увидев кивок Мосии, он подошел к своей кровати и, приподняв соломенный тюфяк, спрятал под него нечто, извлеченное из-под плаща.
Мосия уже готов был спросить, что это такое, но, увидев на мрачном лице Джорама признаки приближающейся меланхолии, счел за лучшее промолчать. Кроме того, он совершенно не был уверен, что желает присматриваться к этой вещи.
— Здесь все тихо, — сказал он вместо этого. — Даже никто мимо не проходил за все это время, насколько я видел. Буря была кошмарная, почти до самого утра. Я... я, наверное, задремал, когда ветер начал стихать...
Мосия умолк, увидев, что Джорам его не слушает. Молодой человек растянулся на кровати и уставился куда-то в пространство невидящим взором. Сарьон к этому моменту уже погрузился в беспокойный сон. Тело его то и дело подергивалось. Однажды он даже застонал и что-то неразборчиво пробормотал. Мосия, терзаемый ощущением заброшенности и дурными предчувствиями — в нем невесть отчего поднимался странный, беспричинный страх, — тихонько двинулся через комнату, и тут по нервам ударил донесшийся снаружи тихий, шепчущий голос:
— Откройте! Быстрее!
В этом голосе, обычно беспечном, звучало такое напряжение, что Мосию пробрал озноб. Юноша быстро взглянул на Джорама, кинулся к двери и отворил ее. В образовавшуюся щель тут же проскользнул Симкин.
— Закрой скорее, будь хорошим мальчиком. Надеюсь, меня никто не видел.
Симкин подскочил к окну и, стараясь быть незаметным, выглянул наружу. Он выглядел каким-то растрепанным и был весь белый, даже губы, и те побелели.
— Все тихо, — пробормотал Симкин. — Ну, это долго не протянется.
— В чем дело? Что случилось?
— Боюсь, новости плохие, — сказал Симкин, повернувшись к Мосии. Он попытался изобразить свою обычную веселую улыбку, но получилось неубедительно. — Я только что заглянул к стражнику — проверить, крепко ли он почивал сегодня ночью. Да, крепко. Я бы даже сказал — слишком крепко, если вас, конечно, интересует мое мнение.
— Меня — не интересует! — раздраженно огрызнулся Мосия. — Случилось-то что?
— Видишь ли... — начал Симкин, покусывая губы. — Дело вот в чем... У этого мужлана хватило неосторожности взять да и умереть.
— Умереть?!
У Мосии отвисла челюсть. Он был так ошеломлен, что несколько мгновений просто молча смотрел на Симкина, разинув рот. А потом, пошатываясь, кинулся к кровати друга.
— Джорам! — шепотом позвал он, встряхнув юношу. — Джорам! Пожалуйста, отзовись! Дело не терпит отлагательств! Я... Ты нам нужен, Джорам! Джорам!
Джорам медленно оторвал взгляд от потолка. Мосия просто-таки видел, как он сражается, пытаясь вынырнуть из тьмы, поглотившей его с головой.
— Что?
— Стражник! Симкин убил его!
Карие глаза Джорама округлились. Он рывком уселся и холодно взглянул на Симкина.
— Ты должен был только усыпить его.
— Именно это я и сделал, — обиженно отозвался Симкин.
— Что ты ему дал?
— Белену.
— Белену?! — в ужасе переспросил Мосия. — Но она же ядовитая!
— Для цыплят, — фыркнув, ответил Симкин. — Я понятия не имел, что она действует еще и на мужланов. Хотя теперь, подумавши, я сказал бы, что он был достаточно мерзким типом.
Мосия уселся на край кровати Джорама, пытаясь сообразить, что же теперь делать.
— А ты уверен, что он... ну, умер? Может, он просто так крепко спит...
— Это вряд ли. Он холодный и вялый, как макрель. И с открытыми глазами люди не спят. Нет-нет, он мертв, точно мертв. Бурдюк с элем до сих пор лежит рядом с ним, полнехонький. Наверное, он отрубился после первого же глотка. Ох, уж не перепутал ли я рецепт этого зелья с тем, которое получил от герцогини Лонгевилль? Насколько я помню, ее второго мужа обнаружили точно в таком же виде...
