меня или нет — в такой темноте трудно было общаться на языке жестов.
— Мы что… Мы что, должны встретиться с ними там, внутри… этого? — спросила Элиза. Она боялась входить в темный провал, который зиял перед нами.
— Нет, — успокоила ее Сцилла. — Они говорили о том, что встретят нас перед Восточными Вратами. Если техноманты обосновались внутри Зит-Эля, мне думается, они придумали какой-то способ входить туда, минуя зоопарк.
Вполне могу поверить, что техномантам совсем не хотелось наведываться в зоопарк. Стоять перед Вратами было так же жутко, как перед входом в неизведанную пещеру. Холодный воздух из глубин ледяными пальцами скользил по коже. Изнутри доносился специфический запах — едва уловимый, он то появлялся, то исчезал. Это был запах живых существ, экскрементов, гниющих остатков пищи, смешанный с запахом прелой листвы и перегноя, и вместе со всем этим — смрад разлагающейся плоти.
Мы ждали, наверное, минут пятнадцать. Терпение наше было на исходе. Если техноманты намеревались взвинтить нам нервы, у них это получилось — по крайней мере, что касается Элизы и меня. Не знаю, что понадобилось бы, чтобы заставить волноваться Сциллу. Она стояла рядом с нами, уперев руки в бока, и спокойно улыбалась.
Элиза снова вздрогнула. Я предложил сходить к аэрокару и принести что- нибудь теплое, но Сцилла остановила меня.
— Смотрите! — тихо сказала она, указывая вперед. К нам кто-то приближался. Судя по одежде, женщина, и она была одна. Она находилась по ту же сторону невидимой стены, что и мы, и не шла, а словно парила по воздуху. Элиза ахнула и всплеснула руками.
— Мама! — прошептала она.
Да, это была Гвендолин. Она приближалась к нам, скользя над землей. Я вспомнил, что она была волшебницей и могла летать, когда остальные вынуждены были ходить. Но я также вспомнил, что ни разу не видел, чтобы она применяла магию у себя дома. Наверное, она не делала этого из уважения к Джораму.
Гвендолин скользила к нам по воздуху и с любовью смотрела на свою дочь.
— Мама? — спросила Элиза со страхом и надеждой. Гвендолин изящно опустилась на землю и протянула руки к дочери.
— Дитя мое! — произнесла она чуть сдавленным голосом. — Как же ты, наверное, испугалась!
Элиза не бросилась к ней в объятия.
— Мама, почему ты здесь? Ты сбежала от них? А где папа?
Гвендолин шагнула к дочери и взяла ее за руку.
— С тобой все в порядке, милая?
Элиза сперва отстранилась, но как будто успокоилась, увидев, что мать смотрит на нее с любовью и заботой.
— Со мной все хорошо, мама. Только я очень волновалась за вас с папой! Мне сказали, что он ранен. Как он?
— Элиза, ты принесла Темный Меч? — спросила Гвендолин, поправляя непослушные черные локоны дочери.
— Да, — ответила Элиза. — Но как же папа? С ним все в порядке? А отец Сарьон? С ним ничего плохого не случилось?
— Конечно, дитя мое. Иначе я не пришла бы к тебе, — сказала Гвендолин и ободряюще улыбнулась. — Папа очень злится на тебя за то, что ты взяла Темный Меч, но если ты отдашь меч обратно, он тебя простит.
— Мама, я боюсь за папу. Я видела кровь на полу! И они убили всех овец. Все овцы погибли, мама!
— Ты же знаешь, какой крутой нрав у твоего отца, — Гвен вздохнула. — Техноманты застали его врасплох, когда вошли в дом. Но их предводитель признал, что они действовали опрометчиво, и твой отец принял его извинения. Отец был слегка ранен, ничего серьезного. Ты огорчила его гораздо сильнее, Элиза. Он думает, что ты его предала!
— Я не собиралась его предавать, — сказала Элиза дрогнувшим голосом. — Я думала, что, если отдать им меч, они оставят нас в покое и мы снова будем счастливы! Вот и все, чего я хотела!
— Я понимаю, дочь моя, и твой отец тоже поймет. Пойдем со мной, ты сама ему все расскажешь, моя крошка! — Гвендолин протянула руку. — У нас очень мало времени! Отдай мне Темный Меч, и наша семья снова воссоединится.
Я посмотрел на Сциллу, гадая, напомнит ли она Элизе о том, что сперва мы должны своими глазами увидеть пленников, целых и невредимых. Не то чтобы я не доверял Гвендолин, но мне вдруг пришло в голову, что, возможно, она действует по принуждению.
Элиза вздохнула с облегчением, словно избавившись от тяжелого бремени.
— Хорошо, мама. Я отдам тебе Темный Меч.
Она повернулась и пошла обратно к аэрокару. Гвендолин осталась стоять у стены, не спуская глаз с дочери. Я думал, Сцилла начнет возражать, но она промолчала. В конце концов, это Элиза должна была принять решение.
Открыв дверцу аэрокара, Элиза взяла меч. Я подумал, что Мосия станет ее отговаривать, но, если он и говорил что-то, разговор закончился очень быстро. Элиза резко захлопнула дверцу и пошла к нам. Она несла Темный Меч острием вниз, сжимая рукоять обеими руками.
Мосия выбрался из аэрокара и пошел следом за Элизой, быстро и бесшумно.
Элиза не оборачивалась, она смотрела на мать. А Гвендолин смотрела только на дочь. Мосия же в своей черной мантии был почти невидим в темноте. Я заметил его только потому, что предвидел нечто подобное. Я нисколько не сомневался, что он обманул нас и попытается отнять Темный Меч силой. Сцилла заметила Мосию, но стояла и ничего не предпринимала, только смотрела и улыбалась.
Что ж, она почти открыто признавалась, что Мосия ей очень нравится. Но как же тогда ее клятва верности, которую она принесла Элизе? Очевидно, мне нельзя было доверять никому из этих двоих. Может быть, они даже сговорились между собой.
Я очень разволновался.
Если бы я мог, я бы крикнул, чтобы предупредить Элизу. Но крикнуть я не мог, только издал сдавленный звук и принялся отчаянно жестикулировать, указывая на Мосию.
Элиза услышала мой невнятный вопль и посмотрела на меня. Она удивилась и встревожилась.
Я снова и снова указывал на Мосию.
Элиза уже собралась обернуться, но тут Мосия настиг ее и схватил Темный Меч.
Даже захваченная врасплох, Элиза отважно пыталась удержать оружие, но Дуук-тсарит оказался сильнее и легко вырвал меч из рук девушки. А потом, к моему немалому удивлению, он повернулся и изо всех сил отшвырнул Темный Меч как можно дальше от себя. Он бросил меч прямо в зияющий провал Врат.
Меч исчез, словно растворившись в темноте.
Гвендолин протянула руку, собираясь схватить Элизу.
Мосия набросился на женщину, грубо сбил ее с ног и повалил на землю.
Элиза пронзительно закричала, но крик ее оборвался, перейдя в сдавленный возглас изумления.
