лежит себе и гниёт, распространяя вокруг вонь и заразу. А живые люди необычайно полезны. Мужчины работают на рудниках и шахтах, подростки на полях, а женщины развлекают солдат. Совсем маленькие или старики любезно умирают, чтобы не отвлекать остальных. Нашей целью будет захват города и порабощение его. А когда последний караван рабов уйдёт и Безнадёжность опустеет, Королеве Такхизис развяжут руки в отношении яиц…
— А как быть потом с наёмниками? — надавил Иммолатус, наблюдая за реакцией Ариакаса. — Если ты так трепетно относишься к людским ресурсам, их тоже придётся заковать в колодки? Иначе тайна может быть открыта?
Ариакас подчёркнуто спокойно посмотрел на него:
— Командир наёмников ведёт свой род от Соламнийских Рыцарей. Он знает короля Вильгельма как человека чести и уверен, что его наняли на благое дело. Если он узнает правду, то может причинить нам большие неприятности. Но я нуждаюсь в его помощи, потому что его отряды самые лучшие. И у него много людей. Я в очень большом затруднении, о, достославный.
— Это я вижу, — широко улыбнулся Иммолатус, показав зубы, которых было в несколько раз больше, чем у человека.
— После того как город падёт, они твои, о, достославный. Можешь делать с ними всё, что хочешь, — щедро махнул Ариакас и сразу же погрозил пальцем. — Но так, чтоб не выдать свою истинную сущность!
— Ты развлечёшься больше, чем я, — раздражённо сказал Иммолатус. — Но это вызов моей хитрости и ловкости…
— Именно, о достославный!
— Прекрасно. — Дракон откинулся на стуле и закинул ногу на ногу. — Теперь можно обсудить мою оплату. Это задание большой важности, а значит, оно недёшево обойдётся Королеве Такхизис.
— Ты будешь хорошо награждён за свою работу, о, достославный, — сказал Ариакас.
— Насколько хорошо? — сузил глаза дракон, Ариакас замялся.
— Позволено ли будет мне, милорд? — вмешалась Китиара, голосом тёмным и сладким, как патока.
— Да, Ут-Матар?
— Достославный Иммолатус перенёс ужасную потерю за время последней войны. У него похитили все сокровища, пока он сражался на стороне Такхизис с проклятыми Рыцарями Соламнии.
— Рыцарями Соламнии? — нахмурился Ариакас.
— Хума, милорд, — бесстрастно произнесла Китиара.
— Ах, Хума! — Ариакас, наконец, понял, какими временными отрезками мыслит сидящий перед ним дракон. Для него битва с Хумой завершилась совсем недавно.
— Возможно, Её Величество сможет восполнить часть огромной потери, дать некую компенсацию…
— Восполнить всю потерю, — поправил дракон. — Я помню все драгоценности, до последней серебряной ложки. — Он тряхнул рукавом мантии и выбросил на стол большой свиток. — Здесь поимённый список пропажи, и я хочу полную выплату золотом. Я не доверяю железу, ничто не подходит лучше для мирного сна, чем золото. Впрочем, серебро и драгоценные камни приму тоже. Подпись ставь здесь. — Он ткнул в строчку внизу документа.
Ариакас хмуро просмотрел список.
— В казне Безнадёжности наверняка много сокровищ, — намекнула Китиара. — Кроме того, есть ещё купцы и жители…
— Это правда, — вздохнул Ариакас.
Он очень рассчитывал на эти сокровища сам. Создание армии, да ещё способной к завоеванию всего Ансалона, было очень дорогостоящим делом. Богатства, которые будут отданы этому жадному дракону, могли бы обернуться тысячами мечей и прокормить множество солдат. Пока денег хватало, но Такхизис обещала, что в скором времени прибудет большое пополнение.
Ариакас был одним из горстки людей, которые знали о секретных экспериментах, ведущихся в сердце Властителей Судеб. Он знал, что чёрный архимаг Дракарт и тёмный жрец Вирлиш вместе с древним красным драконом Харкелем Биндером пытаются создать новую расу существ. Они изменяют яйца светлых драконов, стараясь вывести существ, пылающих ненавистью ко всему живому. Ариакас иногда задумывался, можно ли будет извлечь практическую пользу из такого сложного эксперимента.
Но если новые солдаты будут мощными и неукротимыми, то цена их появления будет несоизмерима со стоимостью казны одного города.
Ариакас небрежно подписал пергамент, затем, скатав свиток, вернул его Иммолатусу.
— Мои отряды уже на марше, вы с Ут-Матар уедете утром,
— Я готова выступить немедленно, милорд, — произнесла Китиара.
Ариакас нахмурился.
— Я сказал, ты уедешь утром, — повторил он, делая акцент на последнем слове.
— Мы с его достославностью должны путешествовать под покровом темноты. Чем меньше глаз нас видят, тем лучше, — почтительно, но непреклонно ответила Китиара. — Его достославность привлекает к себе слишком много внимания.
— Могу себе представить, — пробормотал Ариакас. Он смотрел на Китиару. желая её так, что чувствовал физическую боль. — Не мог бы ты, о, достославный, подождать минуту снаружи? Я хочу сказать Ут-Матар пару слав наедине.
— Моё время бесценно, — сказал дракон. — Я согласен с самкой, мы должны отправиться немедленно. — Он величественно поднялся на ноги и, подобрав полы мантии, пошёл к выходу. Там Иммолатус обернулся и метнул в Ариакаса огненный взгляд. — Не испытывай моё терпение, слизняк!
Он исчез, оставив за собой слабый запах серы. Ариакас немедленно обнял Китиару, уткнувшись лицом в её волосы.
— Иммолатус ждёт, милорд! — протянула Китиара, но, не выдержав, жарко поцеловала Ариакаса в ответ. — Ну и пусть ждёт!
Ариакас тяжело вздохнул, страсть захватывала его.
— Ты ещё никогда не любил такую, как я, милорд, — жарко прошептала Китиара ему в ухо, когда они слились в объятии. — Я принесу тебе победы, принесу тебе силу— Никто не осмелится противостоять тебе… Я буду твоим громом и молнией, огнём и дымом. Вместе, рядом мы будем править миром… Я буду всегда служить тебе, мой лорд, всегда чтить как командира. Я брошу свою жизнь к твоим ногам, если ты захочешь этого… Но я хозяйка своей любви, ни один мужчина не смог получить от меня то, чего я не хочу… Знай это, милорд! Когда я сдамся тебе, наша ночь будет стоить времени ожидания…
Ариакас, сделав над собой чудовищное усилие, отстранил женщину, пытаясь не показывать эмоций. Он находил много утех в постели, но ещё больше удовольствия получал от предшествующей битвы. Он наслаждался всеми аспектами сражения: стратегией и тактикой, атакой и схваткой. Но максимальный вкус победы можно ощутить, лишь победив противника, равного тебе по силам. Он не видел никакого удовольствия в убийстве невооружённых жителей и точно так же не находил большого удовлетворения от любви с рабынями или пленными женщинами. Тех, на кого стоит только крикнуть, и они выполнят все желания. Любить Ариакас хотел так же, как и воевать, — насмерть и до победы.
— Иди! — буркнул он грубо. — Убирайся, пока я ещё держу себя в
