эта невероятная армия гоблинов… Вот тебе за твои труды…
Рейстлин лежал на кровати, изо всех сил стараясь дышать, а жизнь кипела и бурлила вокруг него, солнце двигалось по небу, отбрасывая через окно на потолок причудливые тени. Неподвижный маг следил за ними, больше всего на свете сейчас желая простую чашку чая из трав, который унёс бы с собою боль, и удивлялся, почему Карамон так долго не заходит проведать, не случилось ли с ним чего.
Карамон вошёл в комнату ближе к вечеру, стараясь двигаться бесшумно, чтоб не разбудить спящего брата. Но огромные размеры сыграли с ним дурную шутку: неосторожно повернувшись, силач толкнул походную сумку с котелком и прочей посудой. Все это с грохотом раскатилось, и сон Рейстлина — первый мирный сон за все последнее время — был безжалостно прерван. Карамон получил от потревоженного брата такую гневную тираду, что стрелой вылетел из комнаты, забыв закрыть за собой дверь.
«Десять миль проделано за день. Всего десять миль. И тысячи миль до моей цели лежат впереди. Это путешествие обещает быть долгим», — думал Рейстлин, глядя в тёмный потолок и безнадёжно пытаясь уснуть вновь.
3
Все следующие дни Рейстлин чувствовал себя гораздо лучше — это позволило отряду без промедления отправиться в путь и проходить за сутки большие расстояния.
Двигаясь с такой скоростью, они достигли лесных окраин Квалинести к запланированному заранее сроку, хотя Антимодес беспрестанно уверял братьев, что в спешке нет никакой нужды, поскольку барон не будет собирать армию до весны. Несмотря на это, близнецы не теряли надежды прибыть в главную цитадель барона до первых зимних холодов.
Владения барона Лэнгтри раскинулись по берегам пролива Нового Моря, далеко на восток от Утехи. Братья надеялись быть внесёнными в списки его дружины, что могло принести в их кошелёк хоть какие-то деньги, а в них близнецы с каждым днём нуждались все сильней. Планы рухнули в один миг, когда перед закатом солнца отряд переправлялся через Эльфстрим.
Конь Рейстлина, соскользнув копытом по мокрому окатышу, оступился и отправил своего всадника в реку. К счастью, к середине осени река мелеет, устав от весеннего и летнего полноводья, поэтому маг не получил никаких серьёзных травм, если не считать уязвлённого достоинства, связанного с длительным купанием в реке. Карамон поймал лошадь и помог брату взобраться в седло, но через час у Рейстлина начался очередной приступ кашля, на этот раз затяжной и тяжёлый. Сумерки сгущались, стремительно холодало, юный маг продрог до костей и никак не мог согреться.
На следующее утро у Рейстлина началась лихорадка. Яркое солнце не согревало его, и к вечеру юноша свалился без сил в глубоком обмороке. Антимодес, крайне редко болевший сам и не привыкший лечить других, лишь беспомощно разводил руками.
— Лучше всех сейчас твоему брату помог бы он сам, — сказал архимаг Карамону. — Ведь он столько времени провёл, торгуя целебными травами!
Но лихорадка слишком стремительно завладела юношей, его мозг погрузился в пучину мрачного безумия. Рейстлин не приходил в себя, лишь метался и стонал в бреду.
Карамон не находил себе места. Не зная, чем ещё помочь больному брату, он решил пойти в лес, просить помощи у эльфов Квалинести.
— Может быть, кто-нибудь из известных лесных целителей сможет помочь Рейсту, — сказал силач Антимодесу и быстрым шагом направился к опушке.
Но не успел Карамон углубиться в чащу, как у его ног в землю вонзились, затрепетав, стрелы с жёлтым, как спелые колосья, оперением. Это не смутило юношу. Он повернулся в сторону невидимых лучников и заорал:
— Я друг! Я друг Таниса Полуэльфа! Дайте мне только поговорить с ним, он поручится за меня! Мой брат умирает, ему нужна помощь!
Возможно, упоминание о Танисе было совсем не к месту, потому что следующая стрела пробила навылет шляпу Карамона, а ещё одна чиркнула его по руке. Поняв, наконец, что ничего не добьётся, силач поспешил обратно, проклиная себе под нос всех эльфов сразу и каждого по отдельности.
На следующее утро лихорадка немного спала, и Рейстлин смог произнести пару слов. Судорожно вцепившись в руку брата, он шептал:
— Гавань! Вези меня в Гавань! Лемюэль знает, что нужно делать…
Через полчаса Карамон был в седле. Брата он усадил впереди себя, бережно оберегая от падения, а Антимодес потрусил сзади, ведя лошадь Рейстлина в поводу. Они направились в Гавань со всей быстротой, какую только мог выдержать больной маг.
Лемюэль тоже был магом. Магом очень слабым, казалось тяготившимся родом своих занятий, но всё же он им был. Рейстлин познакомился с ним во время предыдущей злополучной поездки в Гавань. Лемюэль с тех пор относился к Рейстлину с искренней симпатией и обрадовался, когда братья и архимаг появились на пороге его дома. Он сразу же велел уложить юношу в лучшей спальне, сказав Карамону и Антимодесу, что те вольны выбрать любую комнату, какая им понравится. После этого он немедленно осмотрел Рейстлина.
— Он серьёзно болен, и боюсь, что… — сказал Лемюэль Карамону, закончив осмотр, но, заметив безумный взгляд силача, быстро закончил: — Хорошо, что вы вовремя привезли его ко мне, — теперь уже нет причин беспокоиться. Холод реки поселился у него в груди, но это дело поправимое. — Он подошёл к замершему Карамону. — Вот список лекарств, которые мне нужны для лечения. Помнишь, где лавки травников? Превосходно. Лети туда, да не забудь прихватить побольше рвотного корня!
Шатаясь от усталости, Карамон взял лист и поспешил к выходу, зная, что не будет способен ни спать, ни отдыхать, пока не удостоверится, что с братом все в порядке. Лемюэль, ещё раз убедившись, что Рейстлин устроен с максимальным комфортом, отправился на кухню набрать холодной воды. Первым делом необходимо было унять жар, сжигающий тело юноши, сделав ему холодный компресс.
На кухне Лемюэль натолкнулся на Антимодеса, удобно расположившегося за столом с большой чашкой чая.
Архимаг уже скинул походный плащ, вновь щеголяя своей прекрасной мантией ручной работы. Он всегда очень трепетно относился к чистоте своих одежд, но, даже будучи одним из сильнейших магов, не любил выставлять свои способности на всеобщее обозрение.
Облик Лемюэля резко контрастировал с внешним видом архимага — он был плотно, по-крестьянски, сбит, одевался просто и больше всего на свете любил ухаживать за своим садом. Магией Лемюэль не интересовался, а если и использовал её, то только по мелочам, например, быстро вскипятить чайник.
— Прекрасный напиток! — произнёс архимаг, отхлёбывая из дымящейся чашки. — Что это?
— В основном ромашка и чуточку мяты, — ответил Лемюэль. — Я собрал их сегодня утром.
— Как там наш парень?
— Плохо, — тяжело сказал маг. — Я не хотел говорить, пока его брат был рядом… У него серьёзное воспаление лёгких — они просто забиты мокротой.
— Ты сможешь ему помочь?
— Я сделаю, что смогу, но он едва жив. Боюсь, что… — Лемюэль умолк, покачивая головой.
Антимодес медленно потягивал чай, мрачно разглядывая заварной чайник. Повисла гнетущая тишина.
— Что ж… Возможно, это лучший путь… — наконец протянул
