— Хорошо…
Алиса опять расхохоталась, задорно, с душой, я отметил, что весь этот мусор, из которого состоял ее костюм, совсем не гремел. Тихий костюм.
— Хорошо, да… — Алиса надула щеку, хлопнула ладонью. — Рыбой питаетесь, дикари…
Она подняла карабин, приложила к плечу, стала целиться в фонарь.
— А зачем у тебя лопата? — Алиса опустила оружие. — Ты ее метаешь?
— Куда метаю? — не понял я.
— Ну, куда-куда, в голема, например. Он идет — а ты метаешь?
— А ну да, метаю. Но не в голема. В мреца, например.
— Куда?
— В мреца.
Я изобразил лицом и жестами.
— Это трупер, — угадала Алиса. — Трупер, а никакой не мрец, ну ты Рыбинск. А вообще, я гляжу, ты нормально собран. Все для жизни, противогаз даже. Для чего тебе противогаз, рыбец?
Я объяснил.
Алиса продолжила смеяться. Заливисто, беззаботно, даже вороны сорвались с развалин. Или мыши летучие, как-то странно для ворон они летели.
— Нет, ну и жизнь у вас там в Рыбинске! В земле ночуете…
— Это если в походе… — попытался объяснить я.
— В походе вы спите, зарываясь в землю, а так, наверное, на деревьях. Как гориллы! Как макаки! Слушай, рыбец, может, у тебя хвост есть, а?
Я промолчал. Если тебе вдруг сразу хочется кого-нибудь убить… ну, просто так убить, не в целях самообороны или для пищи, а просто, в целях душевного спокойствия, то не торопись. Прочти про себя тропарь Терпения и взгляни на мир по-другому.
Я стал читать. Алиса тем временем продолжала копаться в моем имуществе, нагло и беспрепятственно. Девчонка. Я терпел, их терпеть надо.
— Вот это вещь! — Она подняла топорик. — Класс. А! Это что вообще? Томагавк?
— Топор, — объяснил я.
— Топор? А я думала, секира. Его кидать нужно?
— Можно и кидать, если хочешь. А вообще он для разных целей служит. Построить что-нибудь, дрова рубить…
— Построить? — не поняла Алиса. — Зачем что-то строить — и так всего полно, башку рубить — это да. Слушай, вот если у тебя был топор, что же ты в пади-то барахтался?
Я не понял.
— Топор, — повторила Алиса. — Можно же с помощью топора выбраться!
— Как? Лед крепкий, не рубится совсем.
— О, рыбец из Рыбинска! — Алиса хлопнула в ладоши. — Кто же этот лед рубит?! Не так надо. Нож ведь у тебя был?
Я кивнул.
— Надо так было делать. Разрезать одежду на тонкие полоски, из них плести веревку. Веревку к топору привязываешь — швыряешь. Так и вытягиваешься, все просто.
На самом деле просто. А я не додумался. Это из-за мутанта, точно там мутант был…
— Я один раз тоже так попала. Правда, у меня топора не было, пришлось «Хека» кидать.
— Кого? — не понял я.
— «Хекклер и Кохлер», автомат, у вас в Рыбинске нет, наверное.
Она кивнула на мой карабин.
— Вы там все из фыркалок стреляете, лук и стрелы в почете, да? Правильно, макакам в автомате не разобраться…
Я начал разворачиваться — не хватало, чтобы еще какая-то там девка надо мной глумилась, но Алиса пригрозила:
— Но-но, не очень. Грохнешь меня, потом отсюда не выберешься, тут ловушки кругом. Сиди спокойно. Слушай, как ты из этого стреляешь?
Она снова подняла карабин.
— Тяжеленный… Убогое оружие. Скорострельность нулевая, пули выкатываются, все понятно. Понятно все с тобой, рыбец. Ты тут со своей пукалкой и дня не протянешь.
— Оружие — это не то, из чего стреляют, — сказал я.
— А что же? Вроде как стреляет не пулемет, а пулеметчик? Знаем мы эти басни. Во, гляди — оружие.
Алиса положила карабин и подняла странную, какую-то игрушечную винтовку. Состоящую из синих огоньков, железных и пластиковых трубок, проводов и счетчиков.
— Кого хошь убить можно, — она прицелилась в меня. — Смотри…
Алиса направила винтовку в стену ближайшего дома, нажала что-то сбоку. Оружие пискнуло, негромко лязгнуло и как-то подобралось, точно не оружие это было, а живой организм.
— Сейчас я…
Алиса нажала куда-то еще, и из оружия вылетел луч, обозначивший на стене дома алую точку, видимо, туда должен был попасть заряд.
Она опустила свою винтовку и снова взяла карабин. Стала целиться в болтающегося мреца. Недолго.
Булк! Отдача ударила в плечо, Алиса уронила карабин, плюнула. Мрец оборвался. Попала в веревку. С первого выстрела, однако.
— Что он так бабахает-то! — Алиса пнула карабин. — На весь город! Сейчас сюда слетятся, тут крематорий рядом…
Она принялась нюхать воздух.
— Кто слетится? — спросил я.
Кто может слететься из крематория? Мрецы, что ли? Строка?
— Если не свернемся, скоро узнаешь.
Алиса надела свой рюкзак.
— Что сидишь? — спросила.
Я отвернулся.
— Ты, Калич, как хочешь, а я пошла.
— Я не Калич… — огрызнулся я.
— Ты Калич, и на это есть две причины. Первая такая — у тебя подвернута нога. Вторая причина еще проще. Ты воняешь, как…
Алиса плюнула.
— Идешь?
— Сама иди!
Сидел. Упрямство какое-то накатило. Не хотел я с ней никуда идти, все время дразнится… Шутки шутит. Не, терпение, конечно, терпением, но все равно.
Не похожа. На наших, тех, что раньше. Волосы светлые, блондинка, кажется. А у нас все черненькие. Были.
— Значит, сидишь до конца? — осведомилась Алиса. — Смерти дожидаешься?
— Не твое дело.
— Ну и сиди! — рявкнула Алиса. — Сиди сиднем! Рыбец чертов!
Сколько раз зарекалась этих диких не спасать — нет, опять спасла… Я все время кого-то спасаю… А ну тебя.
Она закинула на плечо свое игрушечное оружие и направилась прочь. Не спеша.
Я дождался, пока она скроется среди руин, и поднялся. Левую ногу дернула боль. Сделал шаг. Ничего, ходить смогу. Собрал рюкзак, закинул на спину. Карабин. Нащупал топор на поясе.
Потянулся за Папой.
