китайцам.
Я не выстрелил. Товарищи его оставили. Вот если бы меня товарищи оставили, я к ним не очень добрые чувства испытывал бы, не люблю всякое предательство и вероломство. А если он теперь не очень любит своих китайских друзей, то… То, возможно, он согласится мне помочь. Я должен узнать, куда утащили Егора и Алису.
Я не выстрелил. Опустил карабин.
– Эй!
Китаец съежился еще сильнее, как у него получалось, не знаю, наверное, китайская премудрость.
– Не бойся. – Я закинул оружие за плечо. – Не бойся, все в порядке, не стреляем…
Показал ему ладони, Гомер учил. Китаец дернулся. Пугливый, шарахается от меня, как от чудища.
– Ты ранен? – спросил я.
Уставился на меня черными глазами. Дурак, по-нашему не понимает. Трясется. Боится меня, видимо, хотя я вполне человечен, и внутри и снаружи.
Ладно, пусть сидит. Надо нам пожрать, после жратвы у всех настроение улучшается, даже у китайцев. Я собрал вереск, поджег спиртом, подвесил над ним котелок. В рюкзаке у Егора остался чай, сахар, обезвоженная кукуруза. Масло. Ссыпал все в котел, пойдет, надо чтобы много, горячо и питательно, вкусовые достоинства не важны. Съел полгорсти сахара.
Вытряхнул рюкзак Егора на мох.
Носки. По размеру мне не очень, ладно, чуть подрежем. Надел.
Шарф. Зеленый, потертый, видимо, семейный. Пойдет. Обмотался шарфом.
Рисунок. В пластиковой упаковке. Старший в молодости. Карандашом тонким нарисовано, похоже очень, наверное, какой-нибудь художник старался. Память. Спрятал себе. Вдруг удастся Егора выручить как-то…
Патроны, порох, другая полезная мелочь.
Нужно еще два костра, нужно просушиться…
Отправился рубить вереск. Полезный куст, горит медленно. Разложил костры, устроился в центре. Тепло.
Китаец наблюдал за мной со стороны. Поднялся на ноги, смотрел. Ну, пусть смотрит, мне надо подумать. Что дальше делать.
Алису и Егора забрали китайские летуны. С какими-то неясными китайскими целями. Не убили сразу, втыкали в спину шприцы… Анализы. Видимо, это были какие-то анализы. Егор подошел, и Алиса подошла, а я нет, не сгодился.
Вопрос в том, для чего сгодились они.
Я вдруг подумал, что из них будут делать китайцев. А что? Возможно, китайцы сами уже не могут по каким-то причинам воспроизводиться, и вот они теперь переделывают в китайцев всех, кого смогут поймать.
А меня почему тогда не взяли? Получается, что я даже в китайцы не гожусь?
Алисе не понравится в китайцах, это точно. Надо попробовать выручить.
В каком направлении идти… Этот должен знать. Вряд ли летуны прибыли издалека, на большие расстояния на таких аппаратах не очень-то полетаешь. Значит, база у них неподалеку. Туда они и поволокли. С научными целями.
У меня есть преимущество.
Я лучше… Я вдруг понял, что все мое преимущество – это ускоритель. Можно попытаться ускориться и перебить китайцев. В обычном состоянии с ними справиться будет непросто. С другой стороны, к ускорителю я не очень готов здоровьем, можно вообще рассыпаться, как отец Егора…
Ничего, посмотрим. Конечно, они летают, конечно, у них почти непробиваемая броня, и они могут становиться невидимыми…
На моей стороне Правда. Если бы китайцы были сильны в Правде, они вряд ли стали бы в такие доспехи обряжаться. Если они используют столько техники, значит, они уязвимы. Правда же…
Варево в котле забурлило, я подумал, не насыпать ли туда для крепости еще чая?
Достал ложку, попробовал. Съедобно.
– Эй! – позвал я китайца. – Иди сюда!
Китаец не услышал.
– Иди сюда! – повторил я. – Еда! Ням-ням! Иди сюда, придурок, сдохнешь ведь…
Я даже помахал специально рукой, призывно, чтобы до этого дурака дошло. Китаец заковылял, понимает, что в одиночку тут не выживет. Без всех своих приспособлений, свои-то у него даже оружие забрали.
Китаец приблизился. Он продолжал поглядывать на меня настороженно и испуганно, ну, в общем, правильно и делал, я человек опасный, много набил тварей разных.
Кукуруза распарилась, разбухла, пропиталась сахаром и стала выпирать из горшка. Я навалил в миску с горкой, сунул китайцу.
Китаец выдал что-то. По-своему, горлом. Такие звуки, много «о» и много «р».
– Да ладно, жри, – ответил я. – Привыкай, дружок, привыкай, так всегда теперь будет.
Китаец понюхал кашу.
– Нормально, – сказал я. – Бывает и хуже, я тебе потом покажу как.
Китаец вернул миску мне.
– Не бойся, не отравлено…
Но китаец подержал себя за горло.
– Что? – не понял я.
Он помотал головой, подержал себя за горло, показал пальцами размер. Затем вытряхнул на ладонь оранжевую таблетку, проглотил, запивать не стал. Вот так в Китае и питаются, таблетками.
Я не стал настаивать на каше, не хочет – не надо. Стал есть сам. Китаец сидел напротив, протягивал к огню коричневатые руки. Меня вроде бояться перестал, хотя кто его знает.
Слопал две миски. Остальное сгрузил в контейнер, разогрею вечером. Заварил чай, тоже с сахаром. От чая китаец не отказался, но пил его совсем не так, как я, не обжигаясь, видимо, привычен был.
После чая мы посидели немного, помолчали. Костры прогорали, тепло уходило, пора выяснить, что к чему. Китаец вроде бы оттаял.
Я достал ириску, кинул в рот, прилепил к зубу, скоро растает.
– Давай-ка поговорим, – я улыбнулся китайцу, подмигнул.
Он тоже улыбнулся, зубы острые.
– Ты кто? – спросил я. – Я – Дэв.
Я ткнул пальцем в себя и повторил:
– Дэв. А ты?
И указал пальцем на него.
Китаец оказался догадливым. Он потрогал себя за нос и произнес что-то длинное и рыкающее, из чего я понял только последнее – Ахира. Или Акира.
– Акира?
Китаец кивнул.
– Откуда?
Китаец сделал вопросительное лицо, не понял.
Понятно, подобным образом ничего разузнать не получится. Я достал блокнот и карандаш – в рюкзаке у Егора оказался неожиданный запас писчих принадлежностей, все из запасов подземного магазина. Нарисовал схему города. Кольца, улицы, продольные-поперечные. Нарисовал, где мы примерно сейчас находимся, – нарисовал двух человечков. Один – я, другой – я кивнул на Акиру. К себе я пристроил стрелочку, указав, таким образом, откуда прибыл я. К другому человечку пририсовал знак вопроса.
Передал блокнот китайцу, тот немедленно стал чиркать. Недалеко от нас Акира изобразил длинную мачту на низеньком треножнике, я не сразу понял, что это Вышка. К верхнему концу Вышки веревкой крепился предмет, похожий на пузатый огурец. В огурце были прорезаны круглые оконца, в которых виднелись круглоголовые люди, Акира указал на себя.
