Андрей ОСТРОУМОВ
ДУДИ ДУБИ ДУ
Объект номер 3. Маркс и Энгельс
С облицовщиками Гуляевыми Арсений познакомился случайно. Хотя разве можно назвать случайностью цепь встреч и событий, уготованных нам этой капризной и непредсказуемой штукой под названием судьба?
Братья Маркс и Энгельс Гуляевы, в отличие от Арсения, были профессиональными облицовщиками. Класть плитку их научили еще в ПТУ, которое они в свое время закончили с отличием под бдительным присмотром своего отца, Антона Гуляева, тоже профессионального облицовщика, а также коммуниста и кавалера ордена «Знак Почета». На свет братья появились лет тридцать назад в результате незапланированного деления маминой яйцеклетки на две одинаковые части, вопреки страстному желанию Антона Гуляева, который мечтал о дочке. По этому поводу отец сильно закручинился, ушел в запой, попал в вытрезвитель и чуть было не лишился партбилета, которым очень дорожил. Партийная комиссия СУ-25, где вот уже десять лет подряд Антон ежемесячно перевыполнял план и был примером для подражания, оценив старые заслуги правонарушителя, внештатную ситуацию, связанную с появлением в семье нежеланного однояйцевого пополнения, вынесла папане строгий выговор с занесением в личное дело и временно сняла его фото с Доски почета. Великодушно оставив Антона Гуляева в партии, комиссия зарубила нарушителю квартальную премию, но тут же вдвойне компенсировала ее двумястами рублями из внебюджетного фонда и велела больше не шалить. Словом, строго погрозила нарушителю тяжелым партийным кулаком, надолго отбив у него охоту пьянствовать и уходить из дома.
Во славу основоположников коммунистической идеи, образумившийся отец назвал близнецов Маркс и Энгельс – себе на радость, и чтобы старший сын Вилен, названный так в честь Владимира Ленина, особо нос не задирал перед младшими. Различать близнецов Антон Гуляев не умел. Гладенькие и чистые, без всяких опознавательных родинок на теле, ребятишки лежали рядом в кроватке и орали одинаковыми голосами, вдохновляя отца на ратные подвиги во имя таких славных парней с монументальными коммунистическими именами. Отец иногда, чтобы не перепутать их, химическим карандашом писал на пухлых запястьях буквы «М» и «Э», но мать детишек со временем убедила его, что этого делать не следует, потому что малыши совершенно разные и она своим материнским сердцем прекрасно разбирается, кто есть кто.
С близнецами Марксом и Энгельсом Арсений познакомился на лестничной клетке новой девятиэтажки. Квартира, в которой братья укладывали плитку, принадлежала недавно ушедшему в отставку прапорщику. Хозяин снабжал объект стройматериалами и контролировал качество работы, а его жена материально обеспечивала ремонт. Курить в доме не разрешалось, ввиду чего братья попеременно выходили на лестничную клетку, где и разговорились с Арсением. Сначала он думал, что в квартире работает один человек, и очень удивился, когда увидел братьев вместе. Помимо одинакового набора генов они еще и единообразно одевались, имели одинаковый инструмент и прическу и даже курили одну и ту же дрянь. Различать их Арсений научился чуть позже, когда, переезжая после выполненной работы на другой объект, они обменялись телефонами и впоследствии сдружились.
Вопреки ожиданиям отца коммунистов из Маркса и Энгельса не получилось. Задолго до того, как КПСС была объявлена вне закона, братья увлеклись рок-музыкой, научились пить портвейн и бренчать на гитарах хиты любимых зарубежных групп, причем совершенно разных, проявив тем самым очень редкие свойства своей, казалось бы, ничем непоколебимой схожести во всем остальном. С отличием закончив ПТУ, братья отслужили в армии, которая по непонятным причинам их разлучила на два года (Маркс служил в мотострелковых войсках, а Энгельс – в инженерных), они в один и тот же день женились на знакомых еще по своему деревенскому каникулярному детству девицах из Тамбовской губернии, на деньги новых родственников купили себе однокомнатные квартиры в одном доме и обзавелись потомством. То, что девицы не были однояйцевыми близнецами и даже не состояли в кровном родстве, по мнению отца, было недоразумением. Потом братья купили себе машину «Жигули» четвертой модели, одни на двоих права на нее и стали трудиться бок о бок, облицовывая плиткой квартиры постепенно богатеющих людей, вырывающихся из серой коммунистической нищеты в буржуазное будущее, подсвеченное с пластикового потолка ярким галогеновым светом, с его биде и ваннами джакузи.
Несмотря на то что Маркс и Энгельс работали быстро, качество выдавали отменное и за свою работу получали неплохие деньги, свои странности, однако, у них были. Со временем братья приобрели нелепую склонность ко всяким идиотским шуткам и адюльтеру, твердо оправдывая тем самым свою альковную фамилию Гуляев. Сходить по малому в бадью с раствором и потом долго убеждать брата, что плитка от этого будет держаться еще лучше, отомстить включением рубильника, когда другой работает под напряжением, стало для них нормой, вносящей некую получернушную юмористическую окраску в их, в общем-то, серые облицовочные будни.
Бывали дни, когда братья работали порознь, и тогда их ревнивые жены, имея на то время, контролировали поведение своих мужей под предлогом, что надо «горяченького покушать». Не то чтобы они сильно заботились о желудках своих кормильцев – скорее о собственном спокойствии. Однажды братья поочередно согрешили с заказчицами, грех всплыл, и вот после этого вера в сексуальную порядочность Маркса и Энгельса иссякла. Придет иногда Даша (или Маша), сядет на ведро напротив санузла, крышку с термоса свинтит, мужа бульоном с курицей покормит и сидит, смотрит, под руку говорит, работать мешает. Иногда краску старую поможет со стен топором слупить, иногда раствор замешать – и опять на ведро перевернутое, пока муж не выгонит. Или хозяева, если они дома: контроль контролем, а вот проход на кухню загораживать не надо.
Наряду со многими общеполезными качествами у Маркса и Энгельса наличествовало вредное патологическое любопытство ко всевозможным техническим приборам и научным достижениям, начиная с будильников, заканчивая водородной бомбой. С детства братья выписывали журналы «Юный техник» и «Техника – молодежи» и от корки до корки прочитывали их, чтобы быть в курсе всех технических новшеств, доступных вниманию молодого поколения. Они с удовольствием разбирали тяжелую советскую бытовую технику – от утюгов до черно-белых телевизоров «Горизонт», которую со временем научились чинить, на улице запускали в небо самодельные ракеты и модели самолетов, ловко исправляли друзьям «восьмерки» на велосипедных колесах и даже сконструировали и собрали подводную лодку, которая затонула в Химкинском водохранилище при торжественном спуске на воду, слава богу, без экипажа. Именно эта врожденная тяга к технике и стала поводом для небольшой аварии, которую близнецы Гуляевы устроили в ванной комнате отставного прапорщика.
Основное имущество бывшего военнослужащего было сосредоточено в одной из отремонтированных комнат. В другой комнате и в прихожей – в коробках и просто на полу – валялись менее ценные, но все же необходимые для быта военного человека вещи. Среди них были: каска, бронежилет с разгрузкой, парочка противогазов, восемь пар новых сапог, отполированная латунная гильза от снаряда крупного калибра, шинель, на погонах которой с одной стороны было три звездочки, а с другой недоставало одной. Маркс предположил, что хозяина квартиры перед увольнением хотели разжаловать, но доблестный военный не позволил свершить над собою столь гнусное непотребство. В углу стоял запертый амбарным замком зеленый ящик из-под снарядов, на котором высилась пирамида категорически необходимого в быту хозяйственного мыла, а также масса иных полезных вещей.
По замыслу хозяев чугунную ванну требовалось обложить кирпичом и облицевать плиткой, оставив внизу маленькое прямоугольное отверстие для ног – чтобы было удобней к ней подходить и иметь возможность что-либо под ванну засунуть, с необычайной легкостью забыв об этом предмете навсегда. На всякий случай, перед тем как замуровать проем, опытный Маркс заглянул под ванну проверить, не осталось ли там чего-нибудь из вещей. Прецеденты были. Однажды заказчики, пожелавшие наглухо замуровать свою купель, обнаружили под ней своего кота, который, не издав ни звука, просидел там два дня и лишь на третий подал слабый голос. Пришлось срочно вызывать братьев, чтобы те вызволили погребенное заживо животное из сантехнических застенков. Без проблем опять не обошлось: чтобы не нарушать целостность конструкции и не делать потом лишнюю работу, братья сняли внизу две уже хорошо прилепленные плитки, разбили кирпичную кладку, но дурной кот так и не захотел вылезать, видимо затаив на мастеров острую звериную злобу. Вылез он, по словам хозяев, спустя три часа после того, как братья ушли, злой, с пригнутыми к голове ушами, но невероятно гордый собой, потому что сумел достойно воспротивиться унизительному, с кошачьей точки зрения, насильственному изъятию. Только потом, за отдельное
