этом весьма характерный звук, который при всем желании нельзя спутать ни с чем. Манипуляции с книгами, карточными колодами и другой сложенной в стопку макулатурой звучат иначе. У денег звук свой, особенный.
«Фокусник. И псих к тому же, – подумал Арсений и представил себе, как Леопольд отправляет ему по полированному столу всю пачку. – Вот было бы здорово. Я бы, конечно, для вида от всей суммы отказался, но при настойчивых уговорах, разумеется, взял бы все». Тем временем Леопольд встал из-за стола, подошел к Арсению, вставил ноготь большого пальца примерно в середину долларовой пачки, вытащил меньшую ее часть, а оставшуюся, с бумажной лентой от банковской упаковки, положил перед ним на стол.
…– Считай. Шесть тысяч триста. Шесть за машину, как договорились, триста – моральная компенсация. Еще раз извиняй за все, барин, и пересчитай, пожалуйста, – сказал Леопольд и, сняв бабочку, вернулся к столу.
Пока Арсений пересчитывал деньги, Леопольд положил оставшуюся сумму обратно в сейф, кинул туда же бабочку, включил свой портативный компьютер и, замурлыкав себе под нос какую-то заунывную мелодию, неуклюже защелкал по клавиатуре указательным пальцем.
– Ничего себе фокусы! – удивленно застыдился Арсений.
Ему вдруг стало не по себе от того, что Леопольд читает его мысли. В ушибленной голове гулко отозвалось молотом, уши полыхнули, пульс участился, как у запыхавшегося бультерьера. Дело было сделано, и пора была уносить подальше ноги от этого странного, определенно обладающего некими потусторонними способностями, человека.
– Ну, я пойду, Леопольд, эээ… как вас по отчеству?
…Выдвинув ящик стола, Леопольд достал стопку визиток, пересмотрел их и, выбрав одну, цвета запекшейся крови, протянул Арсению:
– Это не фокусы. Так, мелочи. Ну, бывай здоров, гонщик. – Он пожал Арсению руку и добавил: – Сегодня отличный день для новых начинаний. Звони, если что…
– До свидания, – ответил Арсений и вышел из кабинета.
На визитке значилось: «Топ Марат Васильевич. Консультант». Затем следовал длинный телефон с международным кодом и адрес загадочного предприятия ООО «ЛЕО-ФАРМ», определенно не имеющего к фармакологии никакого отношения.
Спустившись на первый этаж, Арсений вспомнил об одном досадном упущении. Ведь, по существу, машина была продана, а ее технический паспорт остался у прежнего хозяина. Чтобы устранить сие мелкое недоразумение, он вновь поднялся по лестнице и, робко постучав в дверь кабинета, отворил дверь.
– Марат Васильевич, я забыл вам техпаспорт от «Опеля» отдать, – просунув голову в кабинет, сказал «по случаю продавец».
Опершись локтями о стол и уткнув голову в сложенные ладони, Марат Васильевич сидел на прежнем месте и о чем-то думал, закрыв глаза. Он не сразу отреагировал на появление Арсения, лишь спустя некоторое время медленно поднял сначала голову, затем тяжелые веки и лишь потом посмотрел на посетителя. Арсений увидел совершенно другого человека, ничем не напоминавшего доброго кота Леопольда из детского мультфильма. В его взгляде было столько же много печали и скорбной усталости, сколько можно было видеть на ликах Иисуса и других святых в православных храмах. Арсению опять стало не по себе… «Где я видел этот взгляд, ну где?»
– Благодарю. Мне он не нужен. Иди уже, – ответил хозяин кабинета и, закрыв глаза, опять уткнулся головой в сложенные уже по-другому, в некую индийскую мудру, руки.
Весь облик его недвусмысленно намекал на то, что к сказанному и свершенному более нечего добавить.
Арсений тихо затворил за собой дверь и вышел на улицу. Там он залез в свою бывшую машину, вынул из бардачка складной испанский ножик, бутылку серебряной текилы – ею он собирался отметить продажу «Опеля» на рынке. Стетоскоп – пьяный подарок замминистра здравоохранения, который он постоянно возил с собой в качестве талисмана. Хотел по привычке залезть в багажник, забрать стоп-сигнал и еще раз попытаться извлечь из магнитолы кассету с Фрэнком Синатрой, но, посчитав это излишним жлобством, прижал к груди милые сердцу предметы и пошел к проходной. Технический паспорт от «Опеля» кинул на водительское сиденье.
– Пропуск, – рявкнул на проходной охранник.
– Какой пропуск? – удивился Арсений. – Нет у меня никакого пропуска.
– Так вот же он, – смягчился охранник и, вытащив зажатую между пальцев Арсения визитку консультанта Леопольда, нажав на пульте кнопку, выпустил его через турникет.
«Чудеса, да и только! – похлопывая по карману джинсов, где лежали деньги, тревожно размышлял Арсений. – Этот Леопольд – прямо Вольф Мессинг какой-то». Он вспомнил, как читал книгу о великом маге времен культа личности, точнее, эпизод, где наделенный огромными экстрасенсорными способностями манипулятор заставлял людей верить, что в руках у них деньги, в то время как втюхивал реципиентам обыкновенную газетную бумагу, нарезанную под нужный размер. Успокоился Арсений чуть позже, в ближайшем обменном пункте, когда стодолларовая купюра из пачки с оставшейся на ней банковской упаковкой без проблем превратилась в рубли.
«Ничего себе время летит! – подумал Арсений, взглянув на часы, которые показывали два часа пополудни. – Видать, я хорошо головой в стойку приложился, да и мужик этот меня сегодня уж слишком нагрузил. И почему он мне кажется таким знакомым?»
Неподалеку располагалась больница, в которой работали бывшие однокашники Арсения. Дежурство как раз подходило к концу, и было бы непростительным упущением не навестить друзей, всегда искренне тебе радых, особенно если в руках у гостя бутылка текилы на фоне двух замечательных поводов ее распить. Основным поводом для веселья была удачно завершившаяся сделка с автомобилем, ну а за конец дежурства – повод вообще непреходяще актуальный и, пожалуй, даже более весомый. «И как они не спились еще до сих пор?» – думал Арсений, покупая в ближайшем ларьке апельсины, овсяное печенье и полиэтиленовый пакет для захваченных из бардачка вещей, которые до сих пор прижимал к груди. Упаковав поклажу, он тормознул частника на «Москвиче» поносного цвета и поехал в больницу.
Выпивка у друзей была своя. В ординаторской реанимационного отделения он застал доктора Шкатуло с ординатором арабской внешности, облаченных соответственно в зеленый и синий хирургические костюмы.
– За Люсю. Пусть земля будет ей пухом, – наморщив лоб, сказал Шкатуло арабу и приподнял над столом чашку с водкой.
– Пусть, – ответил собутыльник и добавил какую-то фразу на своем языке.
Выпили не чокаясь.
– Че сказал? – спросил его Шкатуло.
– Да так. Айят из Корана. Примерно: «Все мы принадлежим Богу и возвращаемся к нему», – наморщив физиономию, ответил араб.
– Докатились! Уже пациентов поминаете, – заметил гость.
– О, какие люди! Ну, здравствуй, пан-барабан Франковский, проходи, присаживайся, – поприветствовал Арсения доктор Шкатуло, приглашая его к столу вилкой с нанизанным анчоусом.
– Все бы тебе юродствовать, Чикатило, – не остался в долгу Арсений. – Ну какой я тебе пан?
– Жена у тебя полька, сын поляк, – значит, и ты поляк, да и фамилия у тебя подходящая, – подытожил Шкатуло. – Знакомься вот: Фараш – преемник мой палестинский.
– Шалом, – протянул Арсений руку Фарашу.
– Вуалейкум шалом, – пожал руку будущий палестинский врач.
– Кого вынесли, изуверы? Вы скоро всех поминать будете? – водружая на стол бутылку текилы и апельсины с печеньем, спросил Арсений коллег.
– Люсю, – вздохнул Шкатуло.
Он собрал со стола выпивку и закуску, включая выставленную Арсением, быстро переоделся в цивильную одежду и направился к выходу.
– Пойдем в кардиологию пить, а то у нас тут заведующий новый – редкая сволочь, уже не раз грозился меня с работы выгнать. Сам ни хрена толком делать не умеет, а гонору выше крыши. Запрется у себя в
