отступлении, указывая при этом, что удерживать позиции при помощи потрясенных войск невозможно».
К сожалению, русская кавалерия бросилась вперед еще до того момента, как наступавшая пехота проломила все линии неприятельской обороны. Следовательно, коннице пришлось продолжать прорыв (штурмовать вторую оборонительную линию австрийцев) в глубь неприятельской обороны, а не развивать его в оперативной глубине. Правда, 9-я кавалерийская дивизия ген. князя К. С. Бегильдеева, при поддержке артиллерии соседних корпусов прорвала укрепления противника у Порхова, довершив поражение австрийского 13-го корпуса ген. А. фон Ремена. Но потери кавалеристов оказались значительными, и надлежащего преследования не последовало, так как прорыв должен иметь надлежащую ширину, дабы не превратиться в ловушку для конницы, сковываемой мощным огнем с еще не сбитых флангов: «… характерной является атака 9-й кавалерийской дивизии на реке Стрыпе в 1916 году, брошенной для развития прорыва. Последний быстро был закрыт австрийской пехотой, несмотря на доблесть произведенной конной атаки, кстати сказать, сопровождавшейся большими жертвами»[92].
Наступление на львовском направлении должно было получить свою поддержку, так как главкоюз сумел получить от Ставки 23-й армейский корпус ген. А. В. Сычевского, но до прибытия 23-го армейского корпуса было еще далеко. Резервы врага еще не были исчерпаны, и с 28-го по 30-е число на фронте атаки 7-й армии шли встречные бои, в ходе которых русские постепенно оттесняли противника на запад. Наконец, 22-й армейский корпус обошел противостоявшую австрийскую группировку, вынудив неприятеля начать общий беспорядочный отход. К 30 мая русские войска приостановили свой порыв ввиду успешного контрудара спешно переброшенной на направление прорыва 48-й германской пехотной дивизии по правому флангу 16- го армейского корпуса ген. С. С. Саввича.
На данном примере можно видеть, как благотворно с точки зрения подготовки войск сказалась зимне- весенняя пауза 1916 года, в период которой были подготовлены и обучены войска, пополнены запасы боеприпасов и пополнена техника. Ведь это была все та же самая 7-я армия, которая не сумела взять те же самые, но теперь еще более сильные позиции австрийцев, как то было зимой 1915 года в так называемом наступлении на реке Стрыпа. Тогда удар русских кончился ничем. Теперь же – совсем наоборот. В. Яковлев справедливо отмечает: «В общем, 7-я армия овладела главной австрийской позицией (протяжением сорок семь с половиной километров), о которую разбились атаки той же 7-й армии в декабре 1915 года и которая укреплялась противником в течение восьми месяцев»[93].
Командир 2-го армейского корпуса ген. В. Е. Флуг
27 мая, когда в Ставке стало ясно, что путь на Львов открыт, Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев предложил ген. А. А. Брусилову перенести наступление на линию Луцк – Сокаль – Рава-Русская. Однако главкоюз, чьи армии захватили в первые недели до двухсот тысяч пленных, не осознал, что теперь объектом действий армий Юго-Западного фронта становится вся наличная австрийская вооруженная сила, которую и следовало добить, а не географические объекты. Генерал Брусилов предпочел Ковель и остановил войска, в ожидании наступления армий Западного фронта.
Итак, сильными контрударами, проводимыми германскими частями, неприятель побудил командарма-7 ген. Д. Г. Щербачева приостановить порыв войск. Как видно, во всех армиях фронта, как и в самом фронтовом штабе, командиры опасались мощи германских ударов, славившихся фланговыми маневрами. Поэтому русские военачальники тормозили успешно развивавшееся наступление, подтягивая резервы и тылы, а заодно и принимая единый фронт, известный как «стена корпусов». Тем не менее вплоть до 4 июня, то есть за десять дней наступления, войсками 7-й армии было взято в плен около сорока тысяч человек, а также захвачено сорок одно орудие, двадцать пять минометов и сто восемьдесят пулеметов.
Вместо собственного дерзания, вышестоящие командиры предпочитали давать советы вверенным им войскам и их командирам. В письменной форме, разумеется. А. Е. Снесарев писал: «Вообще, у нас в моде писание разных инструкций в армиях, на фронте, в Ставке, то есть в тех инстанциях, которые менее всего осведомлены в огневых операциях и судят о них по слуху, а не по пережитому… Что они могут сказать дельного и впопад? Сколько они могут сотворить глупостей и случайностей? Наши инструкции из рук вон как слабы: они всегда запоздалы, болтаются в мелочах, фиксируются на увлечениях, совсем лишены нравственного расчета… Если бы Щербачев мог вообразить, сколько он сгубил душ православных своим советом, он ушел бы в пустыню и прожил бы отшельником остаток своих дней»[94].
Полугодовой период позиционной войны и фланговые удары германцев в кампании 1915 года по отступавшим русским армиям имели самое негативное влияние на метод вождения войск теперь уже в кампании 1916 года. Русские военачальники привыкли к кордонному расположению своих войск, стремились к надежной смычке флангов соседних частей даже в том случае, когда ситуация требовала решительного наступления, боялись рисковать. Боязнь размыкания флангов, чтобы туда не устремился противник, вынуждала сдерживать наступательный порыв даже против австрийцев, которые вряд ли были способны на сильные контрудары без поддержки немцев.
Превосходство в кавалерии, напротив, давало козыри в руки русским: создавать искусственные фланги и бить по ним, заставляя врага бежать и бросать технику и пленных. Однако вместо маневренных ударных групп, всецело одержимых идеей разгрома живой силы неприятеля, русские армии спустя всего неделю после начала прорыва стали представлять собою скорее сплошную линию корпусов, несколько выпяченную вперед в направлении основных усилий действия армейских группировок.
Наступление 9-й армии
Войска 9-й русской армии ген. П. А. Лечицкого, как и 8-я армия, получили задачу главного удара. Конечно, этот удар не мог обладать той мощью, что была сосредоточена в 8-й армии, но штаб фронта и Ставка придавали весьма важное значение наступлению 9-й армии. Подразумевалось, что успешная атака может подвигнуть Румынию к вступлению в войну на стороне Антанты, о чем к этому времени уже имелись предварительные договоренности.
К началу наступления русские войска 9-й армии насчитывали 165 000 чел. при 495 орудиях против 110 000 чел. при 500 орудиях 7-й австрийской армии ген. К. фон Пфлянцер-Балтина. Того самого генерала Пфлянцер-Балтина, теоретические взгляды которого на методику ведения оборонительных боев на укрепленных позициях Восточного фронта были столь блестяще развеяны в пыль русскими солдатами Юго- Западного фронта в мае 1916 года. Как видно, русские даже уступали врагу в артиллерийском отношении. При этом генерал Лечицкий имел всего сорок семь тяжелых орудий против ста пятидесяти у врага.
Австрийцы обращали особенное внимание на оборону своего южного участка, где позиции упирались в австро-румынскую границу. Помимо обеспечения южного участка всего Восточного фронта, австрийцам приходилось еще учитывать и Румынию, все более склонявшуюся к намерению вступить в войну на стороне Антанты. Также неприятель стремился удержать в своих руках Черновцы, что еще более сковывало его действия, однако мощная артиллерия придавала устойчивость обороне.
Австрийские позиции располагались на высотах, командующих над местностью. Прорыв русских между ними практически исключался без предварительного овладения этими высотами, представлявшими собой сильно укрепленные узловые участки оборонительной системы 7-й австрийской армии. С другой стороны, как сообщает генерал-квартирмейстер 9-й армии А. К. Кельчевский, «невыгода позиции для австрийцев заключалась в том, что она представляла большой входящий угол (для нас – исходящий). В случае успешной атаки в исходящий угол мы резали их армию пополам, угрожая тылу обеих половин»[95].
Австрийские проволочные заграждения напротив войск 9-й армии местами доходили до шестидесяти девяти рядов. Большая часть проволочных заграждений была электрифицирована, для чего в Залещиках австрийцами была построена электростанция ценой в три с половиной миллиона русских рублей. Для штурма такой позиции требовалась мощная артиллерийская поддержка, чего в 9-й армии как раз и не хватало. Представляется не совсем понятным, почему на этом участке фронта Ставка не сосредоточила большее количество артиллерии из своего резерва, раз уж 9-й армии поручалась столь важная миссия. Возможно, дело в том, что Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего ген. М. В. Алексеев вообще не сочувствовал идее сотрудничества с румынами, считая мощь румынских вооруженных сил раздутой и неспособной к условиям современной войны.
Главный удар войск 9-й армии приходился в направлении деревни Доброноуц силами 11-го армейского
