ты затаил злобу против Сивила, я не стану терпеть твоего присутствия. Ты будешь изгнан, и наши пути разойдутся.
В последних словах принца я услышал угрозу. Я подошел к Шуту и постоял рядом с ним, пока он не восстановил дыхание. Уэб присел на корточки рядом с Сивилом, который все еще лежал на снегу, прижимая к себе своего кота, как ребенок – любимую куклу. Уэб что-то тихо сказал Сивилу, но я не расслышал слов. Взяв Шута за руку, я повел его к шатру. Теперь, когда все кончилось, он выглядел ошеломленным.
– Следуй за принцем, – сказал я Свифту, проходя мимо него, – все кончилось. Мы поговорим позднее.
Он кивнул, не спуская с нас глаз. Шут споткнулся, и я обхватил его за плечи. Лонгвик у нас спиной принялся ругать стражников, забывших о своих обязанностях. Обитатели лагеря медленно расходились по палаткам.
Я помог Шуту добраться до шатра, а потом вышел наружу с его платком в руках, чтобы собрать свежего снега. Когда я вернулся, то обнаружил, что он добавил топлива в свою маленькую жаровню, огонь разгорелся ярче. Языки пламени отбрасывали пляшущие отблески на блестящие стены шатра. Шут поставил маленький котелок на жаровню, а потом опустился на постель, зажав ноздри окровавленной рукой. Кровотечение почти прекратилось, но на лице уже начали проступать синяки от ударов Сивила. Он неловко улегся, словно вся левая половина его тела болела.
– Вот, попробуй, – сказал я, осторожно прикладывая холодный компресс к его щеке.
Он отпрянул в сторону.
– Пожалуйста, не надо! Я и так ужасно замерз, – пожаловался Шут. – Мне здесь все время холодно, – добавил он.
– Все равно, – настаивал я, – потерпи, пока не перестанет идти кровь. К тому же так синяки будут меньше. У тебя и без того один глаз заплывет.
– Пожалуйста, Фитц, – слабо запротестовал он, и его пальцы сжали мое запястье в тот самый миг, когда моя ладонь коснулась его щеки.
Контакт меня ослепил, словно я вышел из темной конюшни на солнечный свет. Я отпрянул от Шута, компресс со снегом упал на пол, но удивительный образ все еще оставался перед моим взором. Даже не знаю, что именно я успел увидеть. Я судорожно втянул в себя воздух и вновь протянул руку к его лицу.
– Я могу тебя исцелить, – сказал я, пораженный этим открытием. Неожиданно обретенное могущество пело в моей крови, обжигая, точно виски. – Я вижу, что произошло, участки поврежденной кожи, разлившуюся кровь. Шут, я могу исцелить тебя при помощи Скилла.
Он перехватил мое запястье и вновь сумел остановить мою руку. Когда кончики его пропитанных Скиллом пальцев коснулись моей кожи, я опять ощутил нашу связь. Он тут же отпустил мою кисть и вцепился в рукав куртки.
– Нет, – твердо сказал он, но на его разбитом лице появилась улыбка. – Разве ты забыл, какую цену тебе пришлось заплатить за «исцеление»? А у меня не осталось необходимых резервов. Пусть мое тело само позаботится о себе. – Он выпустил мою руку. – Но все равно спасибо.
По моему телу пробежала дрожь – так лошадь дергает шкурой, чтобы согнать севших ей на спину мух. Я смотрел на Шута, чувствуя, как пробуждается мой разум. Искушение медленно уходило. Как много во мне от Чейда, мрачно подумал я. Стоило мне узнать, что я могу что-то сделать, как у меня сразу же зачесались руки. Его разбитое лицо вызвало у меня такие же чувства, как криво висящая картина. Желание ее поправить возникает почти помимо воли. Я вздохнул. Скрестив руки на груди, я отошел от Шута.
– Ты меня понял? – спросил он.
Я кивнул, но Шут снова меня поразил. Его мысли двигались совсем в другом направлении.
– Нужно найти способ отправить послание королеве. Сайдел, как мне кажется, невинна. Она заслуживает лучшей участи, а после причиненных мной неприятностей я у нее в долгу. Уж не знаю, кто из ее родителей связан с Полукровками, которых возглавлял Лодвайн. Возможно, оба. Сайдел наказана за то, что невольно помогла осуществить наши планы. Сивил перестал быть для нее подходящей партией, поскольку связал свою судьбу с Видящими.
Конечно. Когда Шут об этом сказал, все встало на свои места. Теперь я уже иначе воспринимал отношение родителей Сайдел к интересу, проявленному лордом Голденом к их дочери. Мать с радостью восприняла ухаживания важного гостя; отец вел себя более сдержанно. Быть может, они рассчитывали, что лорд Голден поможет получить Полукровкам доступ в королевский замок? Или их привлекло его богатство, которое они могли использовать в своих целях?
– Но почему Сивил до сих пор ничего не сказал Дьютифулу? – возмущенно спросил я.
Принц простил Брезингу, вновь принял его в замке как спутника и друга, а Сивил скрыл от нас жизненно важные сведения.
Шут покачал головой.
– Не думаю, что Сивил даже сейчас до конца понимает, что произошло. Возможно, он что-то подозревает, но не хочет взглянуть правде в глаза. Он принадлежит к Древней Крови, а не к Полукровкам. По его представлениям заговорщики – подлинные чудовища, и он не может даже вообразить, что Сайдел имеет с ними нечто общее.
Шут наклонился, собрал оброненный мной снег, с тоской посмотрел на него и осторожно приложил к начавшей раздуваться щеке.
– Я так устал от холода, – заметил он. Одной рукой Шут открыл деревянный ящичек, стоявший у изголовья постели, и вытащил оттуда чашку и миску. Затем он извлек матерчатый мешочек и вытряс из него немного травы в чашку и миску. – Только так стыкуются все кусочки головоломки, – продолжал он. – Сайдел опозорена в глазах отца; помолвка разорвана. Сивил решил, что отец застал Сайдел в моей постели. Он не сумел придумать другого объяснения, поэтому и винит меня в случившемся. Но дело совсем в другом. Один или оба ее родителя связаны с Полукровками. Они воспользовались близкими отношениями с Брезингами, чтобы перехватывать сообщения, направленные Сивилу, и отправляли вместо него свои ответы. Именно они позаботились о том, чтобы принца тайно поместили в дом леди Брезинги. Кошку для принца также передали через них. Сивил должен был жениться на их дочери, принести в семью деньги, дать Полукровкам новые возможности. А потом Сайдел все испортила, начав флиртовать со мной. И мы сорвали планы Полукровок. Вот почему родители так недовольны Сайдел. – Он вздохнул, опустился на постель и осторожно переместил платок со снегом на другую щеку. – Боюсь, что мы разобрались в случившемся слишком поздно.
– Я позабочусь о том, чтобы Кетриккен все узнала, – обещал я, не объясняя, как именно намерен это сделать.
– Мы сумели разгадать одну загадку, но столкнулись с другой, еще более таинственной. Кто он такой и что он такое? – задумчиво проговорил Шут.
– Черный Человек?
– Конечно.
Я пожал плечами.
– Какой-нибудь отшельник, который живет на острове, охотно принимает дары от суеверных путешественников и нападает на тех, кто не оставляет ему даров. Это самое простое объяснение.
Чейд всегда говорил, что самое простое объяснение обычно оказывается верным.
Шут с сомнением покачал головой и скептически посмотрел на меня.
– Нет, я не верю. Никогда не чувствовал, чтобы от человека исходили такие сильные предзнаменования… во всяком случае с тех пор, как познакомился с тобой… Возможно, Фитц, – это самый важный человек из всех, кого нам доводилось встречать. Неужели ты не ощущаешь его значимость,
