– А как ещё? – поинтересовался Кондаков. – На собаках через Северный полюс?
– Вспомните, в апреле по всей европейской части России лили шквальные дожди. Шереметьево в ту пору было закрыто на целую неделю. Самолёт по метеоусловиям могли посадить в Варшаве или Хельсинки, а уж оттуда пассажиры добирались к месту назначения на поезде. Я таких примеров сколько угодно знаю.
– Короче, куда ты клонишь? – не выдержал Кондаков.
– Без пограничников нам, конечно, не обойтись. Но дело это тонкое. Придётся перебрать тысячи фамилий. Одной усидчивости здесь мало. Нужен ещё холодный расчёт и интуиция, то есть именно те качества, которые нам сегодня продемонстрировала госпожа Лопатка, уж позвольте мне воспользоваться её собственным лексиконом. Только будь осторожна. – Цимбаларь воззрился на Людочку с почти братской заботой. – Брать на абордаж пограничников – это совсем не то, что трясти Главное управление по охране материнства и детства. Там парни горячие, одними комплиментами не обойдутся. Готовьтесь к рукопашной.
– Мне не привыкать, – вздохнула Людочка. – Меня ведь и в акушерско- гинекологической конторе едва не изнасиловали.
– Кто? – хором вскричали все как один сотрудники опергруппы мужского пола. – Кто этот поганый извращенец?
– Это извращенка, – призналась Людочка. – Причём не поганая, а распрекрасная. Брюнетка с антрацитовыми глазами.
– Ну это совсем другое дело, – мужская часть опергруппы вздохнула с облегчением. – Тут криминала нет. Даже, наоборот, пикантно.
– Вот что значит мужская психология, – посетовала Людочка. – Везде двойные стандарты.
Воспользовавшись удобным моментом, Кондаков заявил:
– Уж если всё складывается так удачно, то, наверное, и бумага против оружейных коллекционеров не нужна.
– Не отлынивай, Пётр Фомич, – упрекнул его Цимбаларь. – Пока что наша удача всё больше на словах. Подход к хозяину «боте-патронов» мы должны найти сами. Так что труби поход… Ну а мы с Ваней, как всегда, отправляемся в свободный поиск.
– Причём каждый сам по себе, – уточнил Ваня Коршун.
– Только, пожалуйста, обходи стороной бродячих котов и потенциальных педофилов, – попросила Людочка.
Кроме довольно скудных биографических сведений, случайно (а может, и преднамеренно) обронённых в телефонном разговоре, Цимбаларь располагал ещё и парным портретом «мотоциклистов», один из которых, скорее всего, и был тем самым велеречивым Львом.
В успех своих поисков он не очень-то верил, однако ждать от моря погоды (вернее, достоверной информации от Людочки и Кондакова) отнюдь не собирался. Перво-наперво Цимбаларь решил прочесать Шаболовку, благо этот район был ему достаточно знаком – здесь он когда-то начинал службу в должности помощника дежурного по вытрезвителю. Времена были по-своему замечательные – как-никак социальный катаклизм. Если не зевать, всегда будешь с наваром. Большинство крупных состояний возникло именно в ту смутную пору.
Соваться в родильные дома, имея на руках только приблизительный год рождения, имя Лев и довольно условный портрет потрепанного жизнью пятидесятилетнего гражданина, конечно же, не стоило.
То же самое касалось и технических вузов. За период, совпадающий с юностью разыскиваемой особы, их могли окончить сотни радиоинженеров, носивших это довольно популярное имя, а распознать в плешивом и обрюзгшем ветеране безусого недоросля мог разве что специалист по физиогномике или ученик профессора Герасимова, умевшего, как известно, восстанавливать точный человеческий облик по костям черепа.
Поэтому Цимбаларь, заручившись списком учреждений и организаций, в штатном расписании которых числились должности радиоинженеров и радиотехников, стал последовательно обходить многочисленные НИИ (как открытые, так и закрытые), телеателье, АТС, компании пейджинговой и мобильной связи, радиорелейные станции и даже поликлиники, где работникам данной специальности вменялось в обязанности обслуживание сложной диагностической аппаратуры.
Однако все его старания оказались зряшними. Пять или шесть выявленных Львов пребывали ещё в том возрасте, который принято называть цветущим, а предъявленные для опознания портреты вызывали у досужей публики самые разнообразные толки.
Кто-то узнавал на них международного террориста Усаму бен Ладена, кто-то ныне покойного маршала Баграмяна, кто-то киноактера Михаила Геловани, а старушка-вахтерша даже обнаружила в одном из фигурантов несомненное сходство с глубоко ненавистным ей Никитой Сергеевичем Хрущёвым.
– А разве его до сих пор не посадили? – искренне удивилась она.
– Ищем, – сдержанно ответил Цимбаларь.
– Давно пора, – обрадовалась наивная старушка. – Вы заодно и Горбачёва изловите. Пусть мои сбережения вернёт. Цельных восемьсот рубликов!
Уже под вечер, отработав едва ли третью часть обширного списка, Цимбаларь заглянул в местное отделение милиции, которое было дорого ему примерно так же, как и самая первая женщина – пусть страшненькая, грязная и пьяная, но первая!
Скоро выяснилось, что его знакомых в отделении почти не осталось – здесь, как и на фронте, один год можно было смело считать за три, хотя доблестных стражей правопорядка косили вовсе не вражеские пули, а пьянство, мздоимство и двурушничество.
Стоило только Цимбаларю извлечь из памяти фамилию какого-нибудь давнего приятеля, как ему отвечали: этот сидит в Нижнем Тагиле в специальной «ментовской зоне», этот лечится в психушке от белой горячки, этот разбился в лепёшку на собственном «Бугатти», а этот подвизается в охране коммерческих структур, что было вообще равносильно прямому предательству.
Впрочем, не обошлось и без приятного сюрприза. Должность заместителя начальника (какого из трёх, Цибаларь так и не понял) временно замещал Сева Пуркис, его ровесник и добрый знакомый, выходец из того самого достославного вытрезвителя.
– Ты где сейчас? – первым делом осведомился тот.
– В главке, – уклончиво ответил Цимбаларь.
– Поди, полковник уже?
– Нет, капитан.
– А что так?
– Должность не позволяет.
– Мало ли этого добра в столице! Переходи к нам, – охотно предложил Пуркис. – В паспортном столе на днях сразу три должности освободились, в том числе и майорская.
– С чего это вдруг? У вас, случайно, не эпидемия?
– Она самая, – с кислой ухмылкой подтвердил Пуркис. – Эпидемия взяточничества. Брали, гады, налево и направо. Вот служба собственной безопасности и заинтересовалась. Теперь из-за этих лихоимцев и начальник в своем кресле не усидит. Но эту должность, прости, для себя берегу.
– Желаю удачи. – Сказано это, между прочим, было от чистого сердца.
– Так что же насчёт моего предложения?
– В паспортный стол? Уволь. Я человек слабый, могу подпасть под дурное влияние.
– Ну, как хочешь. Свято место пусто не будет. А чего к нам пришёл? По делу?
– Можно сказать и так. Посмотри на этих гавриков, – он протянул Пуркису
