лопаточка. Молоток, если камни выпали из стен и мне придется их вставлять обратно.
— И не забывай о смоле и факелах!
— О них я помню.
Наступило воскресенье, когда девять рыцарей собирались дать монашеские обеты. В последний раз они надели свои рыцарские одежды и приказали оруженосцам одеться в цвета господ.
Полные любопытства, стояли вдоль улиц иерусалимские христиане, когда рыцари направлялись в церковь: слух о том, что теперь будут существовать воины-монахи, стремительно распространился по городу.
Патриарх оказался мрачным человеком с суровым взглядом. Брови на его лице образовывали сплошную толстую темную черту. Он носил красную шапочку поверх черных как смоль волос, безо всякого перехода сливавшихся с густой бородой. Между двумя длинными кисточками бороды сверкал широкий золотой крест. Патриарх гордо называл себя шестьдесят седьмым преемником апостола Иоанна, любимого ученика Христа.
Богослужение отличалось большой пышностью. Король и господа свиты тоже были облачены в роскошные одеяния.
Девять рыцарей стояли перед алтарем. Левые руки они положили на евангелия, правые руки подняли для клятвы и дали обет охранять паломников, которым угрожали разбойники. Затем они дали три монашеских обета: бедности, послушания и целомудрия, — и патриарх благословил их.
Они повернулись к присутствовавшим в храме верующим и сообщили им девиз, под которым собирались провести дальнейшую жизнь: «Не нам, Господи, не нам, но все ради славы Имени Твоего!»
После того как монахи-рыцари произнесли свой девиз, они сняли с себя налобные повязки с драгоценными камнями, ожерелья и кольца и передали королевскому чиновнику, ведающему раздачей милостыни. Щиты и мечи они, однако, оставили у себя, хотя те и были украшены драгоценными камнями и благородными металлами. Поверх своих роскошных одеяний они надели серые рясы, на которых со стороны сердца был пришит маленький красный крест.
Когда рыцари-монахи выходили из церкви, собравшиеся в ней верующие в благочестивом молчании отошли в сторону, образовав для них проход. Домой они вернулись пешком. С тех пор они стали называть себя «Бедными Рыцарями Христовыми»; народ же их называл тамплиерами или храмовниками, поскольку жили они на Храмовой площади.
Вскоре им стали приносить милостыню; тамплиеров требовалось кормить, так как народ нуждался в защите. Но об их главной великой задаче никто ничего не подозревал.
Недалеко от дома тамплиерам будто бы случайно встретился королевский адъютант. Дружески улыбаясь, он поравнялся с ними. До чего же он изменился! Рыцари не понимали, что с ним произошло.
— Посмотрите, какое сегодня ясное небо! — воскликнул адъютант с преувеличенной веселостью. Когда же господин д'Альдемар, рядом с которым он шел, только пожал плечами, он сменил тему и заботливо спросил:
— Надеюсь, вы уже привыкли к вашему дому? Но и этот вопрос остался без внимания.
— Ну да, — наконец пробормотал шедший впереди адъютанта господин де Сент-Аман, немного обернувшись.
— Честно говоря, — продолжал адъютант, — честно говоря, я немного удивлен, что король вместе со своим двором удалился из этих прекрасных зданий — и все это ради вас!
Он показал на дом тамплиеров, до которого они уже дошли. Старый слуга вместе с Эдюсом распахнул перед ними огромные ворота. Рыцари отошли в сторону и сначала пропустили вперед оруженосцев с конями, потом обернулись к народу, сопровождавшему их до самого дома, и в знак приветствия подняли мечи. Только теперь они вошли в ворота.
После того как Пьер купил все необходимое, он тут же принялся убирать мусор на лестнице. Однако, там были такие завалы, что ему пришлось убирать их несколько недель. И вот однажды вечером рыцари, возвратившись с охраняемых ими путей пилигримов, зажгли факелы в очаге заднего двора и, когда факелы запылали ярким пламенем, спустились по ветхим ступенькам в Конюшни царя Соломона.
То, что они там увидели, потрясло всех. Пьеру тоже никогда в жизни не приходилось видеть такой гигантской подземной постройки. Свет факелов не охватывал и десятой части этого сводчатого помещения. Там стояли колонны, каждую из которых едва ли могли обхватить все девять рыцарей; и если в качестве масштаба можно было принять рост господина де Мондидье, то его нужно было пять раз поставить на самого себя, чтобы измерить высоту колонны.
Чего только эти колонны не поддерживали! Пьер подумал о Скальном храме, о доме тамплиеров, о мечети аль-Акса, о небольших колоннадах, разбросанных по Храмовой площади, и обо всех паломниках, торговцах и нищих, лошадях, ослах и повозках, передвигавшихся у них над головами.
Три арки этого свода обрушились.
— Смотрите, — сказал Пьер господину де Пайену, — для ремонта этих арок моя лестница оказалась недостаточной высоты. Мне нужно установить леса, а кроме того нужна древесина, чтобы соорудить кружала, расстояние между опорами которых я должен вычислить заранее.
Господин де Пайен шел впереди всех в северном направлении, освещая путь, а рыцари молча следовали за ним. Может быть, под ними хранились сокровища, которые они искали? Сначала они ощущали под ногами обтесанные камни. Спустя довольно продолжительное время плиты пола сменились каменистой почвой. Казалось, что это был скальный грунт внутри горы Мориа, расположенной в северном направлении. К стенам зала были приделаны железные кольца, подобные тем, которые используют для привязи лошадей, ослов к верблюдов.
— Тысяча пятьсот верблюдов, — пробормотал господин д'Альдемар, находясь под большим впечатлением от всего увиденного, — тысяча пятьсот, если считать еще места, оборудованные вдоль балок между колоннами.
Другие господа проверили эти цифры.
— Прекрасно, — согласился господин де Сент-Аман, — здесь мы можем разместить без особых хлопот тысячу пятьсот верблюдов или же две тысячи лошадей. Из этих конюшен должен быть какой-нибудь большой выход.
Пьер шел следом за господином. Размеры зала было почти невозможно себе представить. Арки свода просуществовали столько веков, и только три из них обрушились. «Мне нужна лебедка, — подумал каменотес. — Я не могу поднять выпавшие глыбы. Мне потребуется помощь». Может быть, это и есть задача, ради выполнения которой Пьер прибыл в Святую Землю? Он покачал головой: здесь всегда хватало каменотесов, и в каменотесах из Европы не нуждались. Значит, у него была более великая задача? Более великая? Сердце его громко забилось — более великая и, конечно, более трудная! Пьер сказал себе: «Более трудная, то есть более опасная». Он ощутил непонятную тревогу.
Рыцари-монахи остались в зале с колоннами. Они с сомнением смотрели друг на друга. Прежде чем им удалось осветить зал, каждый из них пристальным взглядом обшарил полы и стены. Но они увидели только камни, и больше ничего.
— «Рядом со Святилищем…» — произнес господин де Мондидье строку из заклинания. — Хотелось бы только знать, где находилось это Святилище! От Храма, построенного Соломоном, не осталось стен фундамента!
— Если вы, господин Пэ, уже сгораете от нетерпения, то вам придется пережить еще много неприятных минут, — возразил господин де Пайен, — пока вы не справитесь с этим нетерпением.
— Несомненно одно, — вмешался в разговор господин де Монбар, — поскольку мы сейчас находимся в постройках, расположенных внутри горы Мориа, то, надо думать, мы совсем недалеко от Святилища. Ибо Храм, как говорит Священное Писание, стоял на горе Мориа.
— Я уверен, — перебил его господин де Пайен, углубившись в свои мысли, — что в один прекрасный день мы откуда-нибудь получим знак, указывающий, где нам следует проводить поиски. Нужно только быть внимательными, чтобы не пропустить этого знака. Необходимо терпение, и нам следует его в себе воспитать.
— Любезный господин Гуго! — парировал господин де Мондидье, — вам легко об этом говорить, поскольку вы на три года старше меня, и у вас было достаточно времени приучиться к терпению. А в конце концов выяснится, что гору следует бурить снаружи.
