ключ. Но плоская треугольная ручка была изготовлена из золота и сверкала благороднейшими драгоценными камнями. В центре было выгравировано имя Яхве. Пьер узнал эту надпись. Он видел ее в иудейском молельном доме.
На обратной стороне треугольника было очень много мелких письменных знаков, не известных Пьеру. Однако вместо бородки ключа стержень имел простой изгиб и кованую плоскость.
Для чего нужен был этот крючок? И почему его здесь спрятали? Как можно скорее Пьер хотел показать его рыцарям! Он пролез через дыру и побежал по коридору. Сквозь расщелину в скале падали лучи утреннего солнца. И тут он вспомнил о двенадцати плитах размером в человеческий рост, которыми был выложен пол. А ведь и под ними тоже может оказаться нечто неожиданное?! Он снял один из своих наколенников, подвинул его к окошечку в скале, куда попадал солнечный свет, и тщательно завернул в наколенник крючок. Затем поспешил обратно в комнату.
Факел все еще горел, громко потрескивая, эхо по-мышиному шуршало в щелях свода. Пьер взял свое долото, стал долбить пол вокруг одной из плит и со скрипом слегка отодвинул ее в сторону. Под плитой оказались глиноподобные камни величиной с кулак, похожие на те, которые встречаются в руслах рек. Среди них Пьер увидел тесаный камень из темно-красного песчаника длиной в два локтя.
— На Востоке, — пробормотал Пьер, теряясь в догадках, — всегда все не так!
Один за другим он побросал глиноподобные камни в коридор, и в яме остался один тесаный камень. Когда Пьер осмотрел его со всех сторон, он обнаружил очень тонкую борозду, опоясывающую камень на расстоянии примерно четырех пальцев от верхнего ребра. В двух местах эта линия прерывалась глубокими отверстиями размером с большой палец.
Может быть, на самом деле это какой-то ларец? Каменотесы, обтесавшие его, так тщательно подогнали верхнюю часть к нижней, что только отверстия указывали, что этот ларец открывается.
И тут словно пелена упала у Пьера с глаз: крючок! Вероятно, его можно использовать как ключ! Пьер уже собирался лезть в дыру в стене, чтобы принести крючок обратно. И тут он подумал: «А дозволено ли мне открывать этот ларец? Содержимое ларца должно быть очень ценным, иначе его бы так тщательно не прятали». Ибо теперь Пьеру стало ясно, что не ларец принесли в эту комнату и в ней закопали, а комнату построили вокруг ларца. Сомнений больше не оставалось. И открыть ларец было дозволено только господину де Пайену или же королю Иерусалимскому. Но, может быть, этот ларец не единственный, если на полу лежало двенадцать плит размером в человеческий рост?
Пьер снова взял в руки лом и слегка приподнял другую плиту пола. Да, здесь среди глиноподобных камней тоже лежал ларец. Одним рывком Пьер поставил плиту на место. Он достаточно уже насмотрелся! Здесь находилась сокровищница, сомнений быть не могло. Но та ли это сокровищница знаний, которую искали тамплиеры и о которой Пьер не имел решительно никакого представления, — этого он не знал. Только теперь он впервые до конца понял заклинание, так часто повторяемое тамплиерами: «Рядом со Святилищем скрыто двенадцать домов…»
Но он не верил, что это были жилища, где обитает Ничто. Один только ключ представлял собой такую ценность! Даже ключ от ратуши города Лиона не был украшен столь дорогими камнями!
Пьер разволновался до крайности. Он бросил лом, чтобы немедленно бежать к рыцарям и сообщить им об этом грандиозном открытии. Но внезапно раздался шум, что-то затрещало, загремел гром, и, прежде чем Пьер сообразил, что свод, простоявший столько лет, рушится, обвал погреб каменотеса под собой.
Граф Шампанский в то воскресенье на богослужении давал монашеский обет в присутствии патриарха Иерусалимского. Друзья набросили на графа серую рясу, на плечо которой был нашит красный крест. Теперь граф Шампанский будет нести службу на путях пилигримов подобно своим братьям. Он повернулся к собравшимся в церкви и медленно, отчетливо произнес девиз тамплиеров: «Не нам, Господи, не нам, но все ради славы Имени Твоего!»
Когда он, окруженный рыцарями-монахами, подошел к дому тамплиеров, господин де Пайен сказал ему:
— Думаю, что мы немедленно должны провести вас в подземные коридоры, господин Гуго, — и слегка улыбнулся, так как граф Шампанский носил то же имя, что и он. Вскоре они стояли в гигантском зале с колоннами, о котором граф Шампанский уже давно знал, ибо в Святую Землю он приезжал и раньше. Только теперь ему впервые довелось увидеть зал собственными глазами, и он был поражен его размерами.
Мужчины надели наколенники и подлокотники. Надели они и кожаные шапки. Господин де Пайен сказал:
— Дорогой господин, только Богу известен час, когда мы найдем то, что ищем, — после этих слов он спустился в шахту.
Граф Шампанский изо всех сил старался поспеть за ним, пробираясь между стойками колодезной шахты. С большим трудом он прополз по желобу после того, как они миновали узенький коридор и поднялись по лестнице. Подойдя к расщелине в скале, он бросил взгляд на долину Иосафат, сверкавшую в лучах солнца. Когда же они подошли к другому окошечку в скале, граф с жадностью глотал воздух. Но что это там сверкнуло?
В изумлении господин де Пайен уставился на блестящий предмет.
— Крючок? — пробормотал он.
Откуда попала сюда эта вещица? Кто положил ее здесь? Кто так тщательно завернул ее в наколенник Пьера?
Они рассмотрели находку более пристально, и господин де Пайен сказал почти шепотом:
— Здесь написано имя Яхве… — и побежал по ответвлению коридора к стене, из которой они вчера выломали камень со Звездой Давида. Сделанное ими отверстие оказалось замуровано осыпью и обломками камней. Господин де Пайен с ужасом начинал понимать, что произошло. Люди молча смотрели в глаза друг другу, и взгляды их блестели не только от факельного света.
— Кажется… — сказал господин де Пайен после долгого молчания, — кажется, нам суждено провести под землей еще много лет. Но где же Пьер?
Так как Пьера нигде не было, тамплиеры стали догадываться, что произошло. Эсташ, потерявший друга, долго рыдал о нем, сидя в одиночестве в караульной будке. Его лицо приняло такое выражение, будто он непрерывно прислушивается к чему-то внутри себя. И когда однажды Эсташ снова сидел, погруженный в глубокую печаль, он внезапно поднял голову и кивнул, словно что-то поняв. Неведомо откуда к нему пришла мысль: «Пьеру, подумал он, — суждено было уйти, ведь он являлся только своего рода «заместителем» графа Шампанского, а количество людей, знающих тайну, должно оставаться неизменным: их было одиннадцать, считая короля на Востоке. Двенадцатым же был аббат из Клерво, спасший Пьеру жизнь».
Эсташ пошел к Сюзанне и стал утешать детей своим безмолвным присутствием. Большего сделать для них он не мог.
Миновало еще четыре года. Много событий произошло за это время в королевстве Иерусалимском. Коннетабль Эсташ Гарнье завоевал портовый город Тир, еще когда король находился в плену. Год спустя король совершил побег из своей курдистанской тюрьмы и с радостью и торжеством был встречен как христианами, так и своими мусульманскими подданными.
Вскоре после этого он заключил союз с бедуинами из Аравийской пустыни, и с тех пор их часто можно было видеть в городе. Они приезжали в город на верблюдах, их кинжалы и тонкие блестящие копья придавали им отважный вид. Впереди обычно скакал герольд. В отличие от европейских герольдов, пользовавшихся коровьим рогом, он трубил в рог горного козла, издававший пронзительные и жуткие звуки.
Третий год после смерти Пьера принес королю войну с сельджуками, которые жили к северу от его королевства; а на четвертый год кровавый предводитель турок захватил трон атабега Мосульского в непосредственной близости от графства Эдесского. Теперь граф Эдесский должен был хорошенько позаботиться об укреплении своих восточных границ.
Затем тамплиеры наткнулись на слегка приподнятую плиту пола и увидели каменный ларец, обнаруженный Пьером. Они нашли останки Пьера и похоронили. Теперь им предстояла самая тяжелая за все годы пребывания под землей работа: сохранить каменные ларцы.
Сначала их нужно было пронести через подземные коридоры и по желобу, протащить через шахту между опорными стойками наверх.
