Глава лионских тамплиеров вышел из ворот и поднял руку, в толпе стало тихо.
— Король Иерусалимский Фулько упал с коня и умер. Да ниспошлет Господь Святой Земле опытного регента, управляющего страной, вместо малолетнего королевского сына Бодуэна! Идите со мной в церковь, мы помолимся за усопшего и за осиротевший Иерусалим!
— Да будет так! — глухо прозвучало в толпе. Длинная вереница опечаленных людей окружила главу лионских тамплиеров. Филипп тоже был среди них.
Но вскоре стало известно, что сирийские бароны из королевства Иерусалимского избрали королевскую вдову Мелисанду регентшей при ее двенадцатилетнем сыне Бодуэне. Как дальше будут складываться дела на Востоке? У королей, Бодуэна II и Фулько, тамплиеры всегда были советниками. Но послушает ли Мелисанда советы какого-нибудь опытного тамплиера?
Уже в следующем году атабег Мосульский, прозванный Кровавым, во имя Аллаха отторг от христианского королевства графство Эдесское, причинявшее столько забот Бодуэну II.
Бедная Святая Земля! Как хорошо, что по крайней мере оставался еще союз с Дамаском, заключенный королем Фулько! Во всех западных церквах призывали к новому крестовому походу, чтобы вернуть Эдессу.
Новый крестовый поход
Пасха в 1146 году пришлась на 31 марта, и вся Франция знала, что аббат Клервоский призвал в тот день на холме Везеле к крестовому походу, чтобы вернуть королевству Иерусалимскому графство Эдесское.
Аббат стал еще более тщедушным, и на его бледном худом лице глаза светились ярче, чем прежде. На склоне холма он видел перед собой целый лес пик. Многоцветьем сверкали драгоценные камни рыцарей и дам.
Блестели золотые и серебряные украшения. В толпе стояли князья и нищие, старики и дети, мужчины и женщины, монахи и воины, и все объединились в едином порыве от пламенных слов аббата: «Господь хочет этого!»
Рядом с Бернаром стоял юный король Франции со своей возлюбленной — королевой Элеонорой. Он, как и все остальные, был охвачен жаждой деятельности. «Господь хочет этого!» — кричал он.
Из Везеле воодушевленные люди возвращались в свои города и замки. «Господь хочет этого!» — кричали они на улицах родных городов. Таким же был клич участников Первого крестового похода, состоявшегося пятьдесят лет назад. «Господь хочет этого!»
В Лионе тоже кричали на улицах: «Господь хочет этого!» С этим криком люди проходили мимо мастерской каменотесов, в которой работали Арнольд и Филипп.
— Пойдете ли вы с нами в Святую Землю? Идите с нами! Господь хочет этого, — поскольку каменотесы не ответили сразу, они продолжали: — В следующем году весной начнется поход. Король намеревается подготовиться к нему до Пасхи. Он примет крест в Пасхальное воскресенье в церкви Сен-Дени под Парижем. Да убедит вас это!
Братья молча продолжали работать. Оба всеми фибрами души тянулись в Святую Землю. Все эти годы они не переставали думать об Иерусалиме. Но ехать мог лишь один из них. Другой должен был вести дела в мастерской и заботиться о матери. Кто же это будет?
— Мы еще решим, — сказал Филипп.
— Тогда давай решать.
Они бросили монетку, но, еще когда она крутилась на полу, Филипп наступил на нее ногой.
— Брат, — твердо сказал он, — мы должны договориться: тот, кто останется дома, не будет завидовать тому, кто поедет. Каждый должен принять выпавший ему жребий как справедливое решение.
— И я того же мнения. Теперь убери ногу с монеты!
Филипп убрал ногу. Он посмотрел на монетку и повесил голову. Арнольд похлопал брата по плечу, но тот отвернулся.
— Так лучше, Филипп. Ты помолвлен, и вы в этом году должны пожениться. Я же о девушках не думаю, ибо мои мысли непрестанно занимает смерть отца. Я смутно чувствую какую-то тайну, но не могу найти в воспоминаниях ничего проясняющего. Вероятно, поэтому меня так и тянет в Иерусалим. Кто знает, может быть, там мне удастся узнать то, что так меня мучает. Если я останусь в живых и вернусь здоровым, ты сможешь туда поехать, как только захочешь. Это я тебе обещаю.
Со всех уголков страны паломники и крестоносцы стекались накануне Пасхи в Сен-Дени. Даже папа, когда-то любимый ученик аббата Клервоского, приехал туда, чтобы благословить поход крестоносцев. Бесчисленные свечи освещали церковь и распространяли медовый аромат. Аббат из Сен-Дени, бывший канцлером у короля, взял с алтаря освященный паломнический жезл и высоко поднял его. Он передал жезл королю, который принял его для всех крестоносцев. Короли вручил жезл королеве, также желавшей принять участие в крестовом походе.
Рядом с гигантскими пасхальными свечами стояла орифламма — хоругвь церкви Сен-Дени. Ее древко, покрытое медью и золотом, блистало огнем в сиянии свечей, и полотнище из красного шелка с пятью кисточками казалось пламенем. Теперь орифламма должна была привести крестоносцев к победе.
Аббат Сугерий Сен-Денийский вынул ее из подставки и наклонил вперед. Король подошел к ней, преклонил колени и кисточкой знамени коснулся своей груди в области сердца, а затем — меча. Он встал рядом с Сугерием и возложил руку на древко знамени. Все рыцари, находившиеся в церкви, один за другим подходили к знамени, становились на колени и делали то же самое. Распевая песнопения, монахи выходили из церкви впереди них. В центре шел папа.
Это была кульминация празднества для толпы, ожидавшей на площади перед церковью возможности присоединиться к крестовому походу.
«Господь хочет этого! — кричали они, словно обезумев. — Вперед в Святую Землю!» В толпе находился и Арнольд. Человек, стоявший рядом с ним, воскликнул:
— Смотри-ка, вон тот тамплиер между двумя высочайшими церковными иерархами! Это новый Великий магистр тамплиеров Франции. Зовут его Эверар де Барр.
По площади двигалась процессия из ста тридцати бородатых тамплиеров, одетых в белые плащи, положенные им по уставу. Их черные мечи выглядели угрожающе.
— Смотри! — закричал сосед Арнольда, — они не должны носить оружия, украшенного серебром или золотом! А если им достается дорогой меч в качестве добычи, они обязаны покрасить его в черный цвет.
— Магистр Эверар привез этих тамплиеров из Пиренеев, — сказал другой сосед. — Они сражались в Испании против мусульман, которых там называют маврами.
— Этих не проведешь, — воскликнул первый, — можете мне поверить!
Как только Эверар де Барр вместе с процессией подошел поближе, Арнольд преклонил колени и протянул ему рекомендательное письмо от господина де Пайена, которое он столько лет берег как величайшую ценность.
Магистр тотчас же узнал печать и удивленно вскинул брови. Он вышел из процессии и спросил юношу, как его зовут.
— Я Арнольд, сын Пьера, каменотеса из Лиона. Я прошу вас позволить мне отправиться в Святую Землю, чтобы сражаться с врагами на вашей стороне. Возможно, для вашей свиты нужен оруженосец.
— Сын Пьера? — удивленно спросил магистр. — Орден помнит твоего отца так же, как и господина де Пайена, которого уже нет в живых, — и, не обратив внимания на то, что Арнольд вздрогнул от горя, он продолжал: — Итак, приходи через неделю в дом тамплиеров в Париже. Там ты можешь пожить у моего оруженосца Грегуара до тех пор, пока мы не отправимся в поход.
Большими шагами он поспешно устремился к остальным. Народ толпился в храме в ожидании
