Гофрид правильно выбрал время: морской прилив помог ему войти в устье Сены. Он, однако, смотрел назад, на паруса галиона. Они повернули к западу и долго еще парили над открытым морем, которое позолотили лучи солнца, потом паруса стали уменьшаться и, превратившись в точку, исчезли между золотыми волнами и заходящим солнцем.
Спустя месяц Гофрид возвратился в Сент-Оноре. Мальчики украдкой разглядывали его. Глаза корабельщика сверкали каким-то внутренним огнем, а на лице у него не было и тени печали. Мальчики не знали, куда тамплиеры увезли свою тайну. И даже не отваживались об этом спросить.
Пепел
Жакоб и Эрек научились у зятя Гофрида корабельному ремеслу. Их приняли в гильдию корабельщиков. Гофрид проводил все свое время вместе с ними в Сент-Оноре. Но он все больше и больше избегал работы, предаваясь размышлениям. Мальчики чувствовали, что его мучит тоска по парижскому домику, — в Сент-Оноре ему было неуютно. Он с жадностью ловил каждое известие о тамплиерах, доходившее из столицы. Когда в один прекрасный день какой-то торговец сообщил ему, что Великого магистра снова привезли в Париж, Гофрида уже ничего не могло удержать, и он, охваченный сильным беспокойством, начал собираться в поездку.
Мальчики тоже уехали из Сент-Оноре. Они возвратились с Гофридом в Париж, никто из них не хотел оставлять его в одиночестве в опасном городе. По пути Гофрид рассказал им то, что услышал от торговца:
— Вы собираетесь защищать ваш орден? — спросил Великого магистра трибунал инквизиции.
— Перед вами — нет! — заявил им Жакоб де Молэ со всей решительностью. — Но перед папой я готов предстать в любой момент, когда он сочтет нужным. Я умоляю вас попросить его, чтобы он позвал меня к себе по возможности скорее, ибо я смертен, как и всякий человек. Ему одному я доверю то, что следует сказать о моем ордене, покуда у меня хватает для этого сил.
В речных долинах Парижа собирались толпы людей, одетых в лохмотья. Это были тамплиеры, которых согнали из самых отдаленных тюрем города. На следующее утро их должны были вести в парк епископского дворца. Туда привели и узников, сидевших в подвалах жилых домов. Гофрид и мальчики, как и тысячи парижан, наблюдали за ними сквозь щели в заборе. Епископ велел одному чиновнику задать тамплиерам вопрос:
— Мы привели вас сюда, чтобы вы защищали свой орден. Вы собираетесь делать это?
Целое войско тамплиеров, одетых в лохмотья, зашумело:
— До самой смерти! Признания нашей вины вырваны у нас под пытками и поэтому не соответствуют действительности! Мы будем защищаться!
— Тогда пошлите к нам одного уполномоченного, он сделает это от вашего имени. Мы ведь не можем выслушать всех вас, — сказал епископ, — вас слишком много.
— У нас есть один-единственный уполномоченный, — продолжали кричать они, — это наш Великий магистр Жакоб де Молэ! Выведите его к нам! Мы хотим видеть его! Да, мы хотим видеть его! Мы хотим видеть его!
— Вам следует знать, что теперь это совершенно излишне, — ответил епископ, — ибо он совсем недавно отказался защищать ваш орден. Поэтому ступайте туда, откуда пришли!
И конвой снова погнал их в тюрьмы, расположенные на расстоянии нескольких миль.
В тот вечер Гофрид впервые говорил какую-то несуразицу. Мальчики озабоченно наблюдали за ним. Эрек подумал, не жар ли у него, но лоб Гофрида не был горячим. Вскоре после этого бред прекратился, и корабельщик стал таким, как прежде.
Несколько дней спустя они перевозили груз вверх по Йонне до города Сана. Был вторник, 13 мая 1310 года. В городе они попали в возбужденную толпу. Люди спешили на большую площадь, где был приготовлен огромный костер. Под громкие крики толпы на площадь съезжались повозки, на которых сидели на корточках тамплиеры, закованные в кандалы. У них отняли плащи — знак достоинства ордена. Их насчитывалось пятьдесят четыре человека, среди которых были как пожилые воины, поседевшие в боях за Святую Землю, так и юноши, полные жизненной энергии.
С рыцарей сорвали одежды, затем, грубо подталкивая, повели к кострам и привязали к позорным столбам. Гарольд пообещал сохранить им жизнь, если они признают вину ордена.
Но произошло то же самое, что и много лет назад на Востоке, когда султан обещал даровать тамплиерам жизнь, если они откажутся от Христа: никто не хотел жить, принимая на себя такой грех.
Палачи уже поджигали связки хвороста и длинными шестами двигали их к костру. Уже сквозь дым слышались голоса несчастных, утверждавших, что их орден невиновен. Другие же повторяли девиз, под которым орден возник двести лет назад и действовал все это время: «Не нам, Господи, не нам, но все ради славы Имени Твоего!»
С этого момента ум Готфрида навсегда остался помраченным. Судьба тамплиеров, которым он так горячо сочувствовал, уже не волновала его. Большую часть времени он неподвижно сидел на кухне, безучастный ко всему, что вокруг него происходит.
Филипп Красивый, король Франции, преобразовал трибунал инквизиции в собственный королевский суд, а папа созвал Собор для расследования дела тамплиеров. Собор должен был заседать к югу от Лиона, в городе Вьенне.
Но, по мнению короля, Собор действовал слишком медленно. Разве он не отправил отцам Церкви, участвующим в заседаниях Собора, готовый протокол допросов тамплиеров уже столько месяцев назад? Почему папа так долго уклонялся от его попыток шантажа? Ведь король крепко держал его в своих руках, имея преимущество в этой игре! Но орден тамплиеров надлежало уничтожить самому папе, а с членами его он должен был расправиться давно известным способом!
Открытие Собора затянулось на несколько лет. Тут у короля лопнуло терпение, и он отправился со своей свитой, похожей на войско, в расположенный по соседству с Вьенном Лион. Ему нужно было всего лишь полдня, чтобы напасть оттуда на Вьенн. Чувствовал ли папа эту угрозу? Король послал к нему своих парламентеров.
Уполномоченные, представляющие церковную и светскую власть, на протяжении двенадцати дней торговались по поводу судьбы ордена тамплиеров. Решение о его уничтожении было скреплено печатью, поскольку папа к этому времени уже распределил между своими родственниками все имущество тамплиеров в провинциях Франш-Конте и Прованс, подобным же образом король распорядился львиной долей имущества тамплиеров на севере Франции.
Третьего апреля 1312 года произошло следующее: приговор, касающийся судьбы ордена тамплиеров, был оглашен в одной из церквей города Вьенна. В сиянии многочисленных свечей появился папа вместе с кардиналами. В церкви всех охватило предчувствие беды, когда папа поднялся к алтарю и начал свою речь.
— Не без горечи и душевной боли, — раздавался его дрожащий голос, — а также при отсутствии какого-либо юридического приговора, но только в силу нашей апостолической должности, исходя из заботы обо всех христианах и с согласия Собора, мы ликвидируем орден тамплиеров! Все имущество тамплиеров передается иоаннитам.
Довольный король со своей дружиной вернулся в Париж вместе с министром финансов он выдвинул следующие требования, касающиеся имущества тамплиеров:
тамплиеры должны ему 200 000 фунтов, то есть 5 000 000 золотых франков;
в 60 000 фунтов обошлось ему размещение обвиняемых в тюрьмах и пытки;
12 000 фунтов он дал тамплиерам на хранение, но эти деньги были растрачены орденом.
Иоаннитам во Франции, в конечном счете, были переданы разоренные административные области тамплиеров и их комтурии, а также жалкий остаток полей и лесов. В других же странах иоаннитам досталось от тамплиеров богатое наследство.
