Спустя два года колокола Нотр-Дама зазвонили в неурочное время. Со всех улиц и переулков Парижа люди стекались к деревянному мосту, который вел к королевскому острову. Они столпились перед собором, где была сооружена трибуна. Стоявшие в первых рядах кричали напиравшим сзади то, что видели:
— Ведут! Ведут! Наконец-то мы узнаем всю правду об этом дьявольском ордене!
— Сегодня Великий магистр Жакоб де Молэ наконец-то признает вину ордена публично!
— Идолопоклонник! Тамплиерам не помогло поклонение золотой голове!
— Теперь четверых самых главных тамплиеров провели на эшафот, чтобы все их видели! Как жалко они выглядят!
— Слушайте, будет говорить сам Великий магистр! У него все еще сильный голос, и это после семи лет тюрьмы!
— Почему не признались в своих дьявольских штуках раньше! — воскликнул какой-то низкорослый человек и нервно захихикал, нарушив наступившую тишину.
— Тише! Слушайте, что он говорит!
Потрясенный Жакоб слушал голос человека, которого любил, как отца:
— В последние мгновения своей жизни я хочу открыть всю правду и опровергнуть ложь, ибо правда должна побеждать. Перед Небом и Землей я заявляю, что допускал высказывания против своего ордена лишь из страха перед пытками. Я считаю это преступлением, и за это преступление я заслужил смерть. Перед вездесущим Ликом Божьим я свидетельствую: орден тамплиеров невиновен, свидетельствую, хотя знаю: это свидетельство будет стоить мне жизни.
Тут на трибунах поднялась суматоха. Епископы и инквизиторы не считали нужным скрывать свою ярость. Зачем они дали возможность этому тамплиеру еще раз выступить перед народом? Из-за того, что у тамплиеров имелись такие друзья, которые утверждали, будто Великий магистр публично признает свою вину! Все еще раздавались голоса, называвшие Филиппа красивого расхитителем тамплиерского имущества и разрушавшие благородный образ короля в глазах европейского дворянства. Такие голоса необходимо было заглушить!
Епископ Парижский сделал знак палачу, отправив его к королю. Вскоре палач вернулся.
— Великого магистра стаскивают с эшафота! — кричали впереди стоящие. — Послушайте! Послушайте! Король приказал перенести сожжение Великого магистра на сегодняшний вечер!
— Горе нам, — раздался голос из толпы, — если прольется праведная кровь!
Потрясенные Жакоб и Эрек возвратились к Гофриду. Они должны были его кормить, заботиться о нем.
— Слушай, Гофрид… — то и дело начинали они, но, всхлипывая, умолкали, так как он ничего уже не понимал.
Наступил вечер. Жакоб и Эрек устремились к берегу Сены. На набережной в ожидании столпилось много народу. Мост, ведущий на королевский остров, был перегорожен. Королевский замок с Еврейской косой связывали узенькие мостки. Они заканчивались рядом с костром.
— Эй, — закричали какие-то люди, — вы, кажется, корабельщики? Не могли бы вы подвезти нас по реке чуть поближе, чтобы лучше было видно это представление? За хорошие деньги, разумеется!
— За хорошие деньги! — машинально повторил Жакоб. Его трясло.
Зазвонили колокола Нотр-Дама, двинулась вперед процессия инквизиторов. На балкон замка вышел король. Среди ликования толпы он стоял неподвижно, как статуя.
Палач привел Великого магистра.
По соседству с Жакобом и Эреком оказался человек с серьезным холодным лицом. Он не высказывался ни за тамплиеров, ни против них, а только наблюдал. Этот человек был историк Готфрид Парижский. Он запечатлел последние мгновения из жизни последнего Великого магистра:
«Как только Великий магистр увидел разгоревшийся костер, он без промедления разделся. Я сообщаю то, что сам видел: в одной нижней рубахе он шел к костру уверенными шагами и со спокойствием на лице. Ему хотели сковать руки, чтобы привязать к столбу, когда он взойдет на костер. Он же сердечно попросил:
— Господа, оставьте мои руки свободными, чтобы я мог их сложить, вознося последнюю молитву Господу моему. Настал миг, когда я должен умереть. Одному Господу известно, какая несправедливость здесь совершается! Вы же, господа, знайте, что те, кто преследовал нас здесь, на земле, подвергнутся мучениям из-за нас там, в потустороннем мире. Не имея ни малейшего сомнения в этом, я умираю. Поверните же меня теперь лицом к Деве Марии, которая родила Спасителя нашего. Она присутствовала при рождении нашего ордена и охраняла его чистоту.
Его повернули лицом к собору.
Покуда Жакоб де Молэ не ощущал пламени, он продолжал выступать в защиту своего ордена. Толпу обуяли ужас и изумление.
Смерть подступила к нему столь незаметно, что все сочли это чудом».
В ту ночь к Еврейской косе тайно причаливали лодки. Из них выходили люди, и каждый забирал себе горстку пепла из кострища. Что касается Жакоба и Эрека, то они не спали до утра, ухаживая за больным.
Приложение
Великие магистры ордена тамплиеров
1. Гуго де Пайен, (или Паэн) — с 1128 по 1136
2. Робер де Краон — по 1149
3. Эверар де Барр — по 1152
4. Бернар де Тремеле — по 1153
5. Андре де Монбар — по 1156
6. Бертран де Бланшфор — по 1169
7. Филипп де Мийи — по 1171
8. Одо де Сент-Аман — по 1180
9. Арно де Тюрр — по 1185
10. Жерар де Ридфор — по 1190
11. Робер де Сабле — по 1193
12. Жильбер Эрай — по 1201
13. Филипп де Плесси — по 1209
14. Гийом де Шартр — по 1218
15. Петро де Монтекауго — по 1232
16. Арман де Перагор — по 1243
17. Ришар де Бюр — по 1247
18. Гийом де Соннак — по 1250
19. Рено де Вишье — по 1256
20. Тома Берар — по 1273
21. Гийом де Боже — по 1291
22. Тибо Годен — по 1295
23. Жакоб де Молэ — по 1314
