или даже всех трех преступлений. Наконец он решился сделать шаг, от которого, правда, не ожидал многого, но который по крайней мере подводил к концу невыносимое бездействие. С этой целью он написал следующее письмо:
«Мистер Артур Рандольф!
Так как вы пожелали воспользоваться моими услугами, чтобы найти доказательства, что рубин украден мистером Митчелем, то вы не откажете мне в вашей помощи. Я бы желал услышать из уст вашего друга одну из тех историй о драгоценных камнях, о которых вы говорили при нашем первом разговоре, но в моем присутствии мистер Митчель становится недоверчив. Не можете ли вы вызвать его на рассказ, который я, спрятавшись поблизости, мог бы услышать. Вам можно будет завести разговор об украденном рубине и намекнуть ему, – если не высказать прямо, – что вы подозреваете его в краже рубина. Если он станет отрицать это, что он, конечно, и сделает, тогда спросите его, не имеет ли рубин своей истории, то есть не пытались ли его украсть уже раньше? Последующий затем разговор может дать мне весьма ценные указания. Если вы будете так добры устроить это, то весьма обяжете преданного вам Д. Барнеса».
В ответ на это письмо Барнес получил приглашение повидаться с Рандольфом на следующий вечер в клубе.
Между тем Митчель, вернувшийся уже в Нью-Йорк, отправился к Торе в отель «Гофманн».
– Торе, – начал он, – я должен серьезно поговорить с вами по поводу кражи рубина.
– Я слушаю вас, – отвечал Торе, закуривая сигарету.
– Хорошо. Чтобы вы меня хорошенько поняли, я начну с нашего договора. Мы в некотором роде тайные партнеры или, вернее, сообщники по игре. Я тогда выразил готовность дать средства, в известных пределах, для нашего предприятия и, кажется, выполнил это условие. Но наши потери были весьма значительны, хотя вы уверяли меня, что вам известна некоторая… гм!… система, при которой не бывает проигрыша. Не так ли?
– Вполне, мой друг, и вы были бесподобным, спокойным участником, ибо предоставляли мне полную свободу действий, оплачивая расходы и ни о чем не спрашивая. Хотите вы теперь сказать, что вам неприятны потери и что вы требуете объяснения?
– Непременно, но сначала я должен еще упомянуть о другом пункте. Вы обещали порвать с Адрианом Фишером.
– Ну?
– И вы этого не сделали. Я просил вас надеть на вечер костюм Али-Баба, а вы передали его Адриану Фишеру. Почему?
– Я думаю, что будет удобнее, если сначала объясню причину наших потерь, а потом перейду к Адриану Фишеру. Как вам, может быть, известно, сыщик Барнес приставил ко мне шпиона, и я заметил, что он особенно наблюдает за тем, проигрываю я или выигрываю. Поэтому я считал благоразумным проигрывать.
– Мои деньги!
– Наши деньги, так как мы ведь партнеры. Вы мне только ссужаете деньги, пока я не получу своих из Парижа, и имеете от меня вексель. Если вам это надоело, я могу вам немедленно заплатить, хотя не отрицаю, что это мне будет неудобно.
– Нет, для меня дело не в деньгах; но скажите мне, почему вы считали, что благоразумнее будет проигрывать?
– Очень просто. Так как сыщики стараются главным образом узнать, выигрываю я или проигрываю, то они, вероятно, считают меня шулером, и я хотел рассеять их подозрение.
– Так… А теперь о Фишере. Причем он тут?
– Вы знаете, что я не собирался участвовать в маскараде. Когда вы заболели в Филадельфии, вы письменно просили меня надеть ваш костюм, и я сначала готов был это сделать. Но в тот момент, когда я собирался на вечер, ко мне явился костюмер, чтобы предупредить меня, что у него был сыщик, заставивший его показать ему ваше письмо. Из этого я понял, что Барнес будет на вечере.
– Вы не ошиблись, он там был.
– Да, я знаю. Узнав это, я решился натянуть ему нос и надеть костюм разбойника. Но так как в маскараде непременно должен был участвовать Али-Баба, то я и попросил Фишера надеть этот костюм, так как больше мне не к кому было обратиться. Он согласился – вот и вся история…
– Хорошо, ваше объяснение удовлетворяет меня, но вы должны извинить мои вопросы, так как я не знал, чем объяснить все это, а я имею право все знать. Теперь скажите мне, где вы были в ту минуту, когда была совершена кража? Видели ли вы, как это все случилось?
– Я был, вероятно, совсем близко, но ничего не видел. Барнес вдруг закричал, что совершена кража и чтобы все сняли маски. Сейчас вслед за этим я подошел к нему.
– Вы должны были бы предложить ему обыскать всех, как тогда в поезде.
– Я это и сделал, но он отказался. Его тогдашний опыт был не очень удачен.
При этих словах оба весело засмеялись, как бы с удовольствием вспоминая о неудаче сыщика.
– Кажется, мистер Барнес ожидал, что рубин будет украден в тот вечер и предупредил мистера ван Раульстона, что среди гостей будут воры.
– В самом деле? Жаль, что при всей его хитрости ему не удалось поймать вора.
Оба снова засмеялись, затем Митчель предложил отправиться в клуб. Когда они туда пришли, швейцар сообщил Митчелю, что Рандольф в клубе и желает с ним поговорить. Поэтому они отправились в гостиную, где их ждал Рандольф.
– Здравствуй, Рандольф, ты желал со мной говорить?
– О, ничего особенного. Я пришел сюда обедать и хотел иметь для этого компанию, вот и все. Еда вообще тяжелый труд и приятна только в хорошей компании. Могу ли я велеть поставить прибор также и
