выскочивший из пуленепробиваемой, стеклянной с трех сторон будки, был облачен в камуфляж без знаков отличий и невысокие шнурованные сапоги. Придерживая одной рукой короткоствольный автомат, висящий на ремне через плечо, он внимательно всмотрелся в машины визитеров. Зафиксировав цепким взглядом номера, лица опустивших стекла шоферов, он махнул рукой кому-то, сидящему в будке. Раздалось негромкое урчание мощного электропривода и шлагбаум медленно, словно нехотя, двинулся вверх. Пропуская машины, часовой вытянулся в струнку и отдал честь.
Преодолев лабиринт неширокой, очень ровной, без единой выбоины дороги среди живописного леска запретной зоны, автомашины миновали еще один пост охраны и въехали на огромную асфальтированную площадку перед желтым трехэтажным зданием. Еще пять этажей находились под землей, но об этом было известно только посвященным в тайну секретного объекта лицам. Асфальт был размечен желтыми линиями и номерами, обозначающими сектора парковки автотранспорта, однако занято было всего несколько мест – очевидно, машинами небольшого количества работающих непосредственно сейчас, в вечернюю смену, людей.
Передние дверцы со стороны пассажиров распахнулись в шести автомашинах одновременно. Оттуда выскочили дюжие охранники в расстегнутых черных пиджаках с выпуклостями в районе левой подмышки, и с профессиональной цепкостью огляделись. Они не заметили ничего подозрительного и через секунду отворились шесть задних дверец. Почти столь же синхронно из строгих кожаных салонов в вечернюю прохладу вылезли шесть поджарых российских президентов и потянулись с легким хрустом спортивных, отлично тренированных костей. Все шестеро занимались дзюдо, но только один знал несколько секретных, убивающих противника легким прикосновением пальцев приемов.
Распахнулись крашеные в желтое створки массивных дверей секретного учреждения, и на просторное, украшенное толстыми колоннами крыльцо, состоящее из десятка невысоких ступеней, выскочили двое. Один – похожий на академика, какими их изображают в кинофильмах: сутуловатый, со всклокоченными волосами, в белом научном халате – недоверчиво вытаращился на приехавших, снял умные очки и принялся протирать их толстые линзы. Второй, пониже ростом, в темном костюме, проворно спустился по ступенькам и, безошибочно вычислив настоящего президента, почти бегом приблизился к нему.
– Здравствуйте, Владимир Владимирович, – протягивая для рукопожатия кисть, отрывисто проговорил он.
– Здравствуйте, Борис Абрамович, – чуть менее отрывисто ответил тот, сжав узкую, слегка потную ладонь встречающего.
– У меня все готово.
Президент кивнул.
– Показывайте.
Двое поднялись по ступенькам и президент с любопытством взглянул на блеснувшую в лучах закатного солнца латунную табличку: «Секретный институт физиологии млекопитающих имени академика Павлова». Пять других президентов поднялись вслед, тоже с интересом уставились на табличку.
– Позвольте вам представить... – Подберезовский кивнул в сторону человека в халате, – академик Павлов, директор института... Президент Владимир Владимирович Подпутин. – И легким направленным поклоном обозначил местонахождение и чин президента.
– Очень, очень рад... – Научный человек, во все глаза глядя на живого президента, по-восточному схватил его кисть обеими руками, осторожно потряс, при этом мелко, но без подобострастия, кланяясь.
– Неужели тот самый? – подивился президент, указав подбородком на табличку.
– Что вы! Я его внук... – смутившись, пояснил академик Павлов.
– Светило ничуть не меньшее, – встрял Подберезовский, – а кое в чем, заверяю вас, он своего деда даже превзошел. Однако же, господа, не будем терять времени. Прошу, Владимир Владимирович.
Он предупредительно открыл дверь, пропуская Подпутина вперед, но первым в нее решительно прошел невесть откуда возникший охранник. Войдя в вестибюль, он огляделся, затем повернулся к боссу:
– Все чисто.
Теперь порог переступил президент, затем Подберезовский, и за ним академик Павлов. По широкой лестнице с красным ковром, закрепленным на ступеньках прутками цветного металла, к ним поспешно спускались еще трое в белых, от науки, халатах. Они остановились в нескольких метрах от президента, не решаясь приблизиться. Все трое не отрывали от него глаз, их лица несли на себе отпечаток благоговения. Затем они увидели еще пятерых вошедших в вестибюль президентов и, ошарашенные, недоверчиво закрутили головами, сравнивая их с первым.
– Здравствуйте, – дружелюбно, без малейшего проявления чувства превосходства, поприветствовал работников института Подпутин номер один, и сделал в их сторону шаг. – Не надо меня бояться, я такой же, как вы. Нет, даже, пожалуй, пониже рангом, ведь я без ученой степени, – засмеялся он и трижды протянул руку, представляясь: – Володя... Володя... Можете называть меня просто Володей... А сейчас, пока мы с вашим директором уладим одно небольшое дельце, будьте добры, займите моих коллег, покажите им что- нибудь интересное, наподобие колб с гомункулами или что тут у вас еще имеется. – Он весело подмигнул. – Устройте им что-то вроде небольшой экскурсии. Договорились?
– Владимир Владимирович! – прижав руку к сердцу, заверил его один. Двое его коллег тоже прочувствованно приложились ладонями к своим сердцам. – Конечно-конечно! О чем речь, мы все устроим...
Они поспешили к группе гостей и вскоре, с интересом осматриваясь, пять президентов в сопровождении охранников и научных сотрудников разбрелись по просторному вестибюлю, увешанному огромными, в рост, рисованными маслом изображениями великих ученых древности и современности.
Подпутин что-то шепнул своему личному охраннику, тот, протестуя, покачал головой; Подпутин, очевидно, повторил то же решительней, у охранника исказилось отчаянием лицо, но больше перечить он не посмел.
– Я весь в вашем распоряжении, господа, – сказал, повернувшись к Подберезовскому и Павлову, Подпутин.
Оставив растерянного телохранителя в вестибюле, трое с сосредоточенными лицами пересекли открытое пространство, подошли к служебным лифтам, академик нажал кнопку крайнего из четырех, слева, и вскоре роскошный и бесшумный, как в гостиницах экстракласса, подъемный механизм доставил их вниз, на минус первый этаж. Этот этаж выглядел уже не так празднично, как первый, встретивший гостей светлым, чистым, с некоторыми элементами роскоши, вестибюлем. Выкрашенные серым стены, отсутствие окон, полумрак, словно здесь экономили на электричестве – все было будто специально сделано именно так и должно было служить неким переходом во что-то еще более серое, мрачное...
Трое опять подошли к лифту – теперь с железными, имеющими круглые смотровые окошечки, дверцами. В этот лифт попасть оказалось уже не так просто. Академик Павлов отворил крышечку небольшого щитка на стене, обнажив панель с цифрами, нажал четыре кнопки, очевидно, служившие кодом, после чего послышался мягкий щелчок, и на потолке мигнула красного тона лампочка – можно входить. Процессия зашла в просторную кабину, академик Павлов закрыл дверь, задвинул предохранительную решетку, нажал кнопку «-4» на панели с цифрами, и лифт, дернувшись, с неприятным скрежетом устремился вниз, на секретный минус четвертый этаж.
– Прошу вас...
Трое вступили в длинный, опять ярко освещенный коридор со множеством серых металлических дверей по бокам. Свет в коридоре, как отметил Подпутин, автоматически загорелся при их выходе из лифта.
– Здесь находятся лаборатории, – пояснил академик, поймав заинтересованный взгляд президента.
– И что в них? – спросил тот.
– Разное, – вступил в разговор сосредоточенно молчавший до этого Подберезовский. Он заметно волновался, что проявлялось в покусывании ногтей на подрагивающих пальцах. Периодически спохватываясь, он отнимал руку ото рта, но, забывшись, тут же прикладывался к ней вновь. – Здесь мы с академиком проводим различные опыты.
– Вот как? – подивился президент. – Мы?
– То есть, я хотел сказать... – отрывисто зачастил Подберезовский, – конечно же, опыты проводит академик Павлов, а я его лишь, так сказать, направляю, ассистирую и поддерживаю научные изыскания
