– не удержавшись, хотя президенту уже все стало ясно, еще раз выкрикнул академик, и сейчас же многие зашарили в районе паха, торопясь подставить мензурки. – Это для проверки клеточного материала семенников, – опять пояснил академик. Он выглядел очень гордым – от важности своих открытий и оттого, что ему удалось удивить самого президента России.
– И что, им действительно приводят... женщин? – с интересом спросил Подпутин, лишь в последний момент избежав готового сорваться с языка, вульгарного слова «баб». – Тогда они действительно неплохо здесь устроились... – Павлову с Подберезовским показалось, что в голосе президента прозвучали завистливые нотки.
– Нет, на самом деле женщин им не приводят, – засмеялся Павлов. – Это обман. Во имя науки, конечно, – поторопился объяснить он. – Обман как таковой тоже необходим, это очень важно, потому как в данном случае мы ясно видим, что качество сданного материала неважное, в отличие от желудочного сока, появляющегося в преддверии настоящего, без всякого обмана, обеда... Следуем дальше, господа?
– Пожалуй, – согласился Подпутин. Он окончательно успокоился, но до сих пор чувствовал себя в компании подопытных со вставленными в организмы зловещими трубочками неуютно.
На выходе из лаборатории его нога зацепилась за что-то, что громыхнуло характерным жестяным звуком переворачиваемого пустого ведра. Опустив глаза, Подпутин убедился, что это «что-то» и являлось ничем иным, как обычным пустым жестяным ведром. Такой предмет ему доводилось видеть почти каждый день, когда в Прямоугольный кабинет Кремля приходила убираться Степанида Матвеевна. Он безразлично пожал плечами, уже почти переступил порог, когда вдруг какая-то сила принудила его оглянуться – возможно, это заставила сделать какая-то возникшая за его спиной суета... Остолбенев уже второй раз за короткий промежуток времени, президент с мистическим ужасом наблюдал, как забегали подопытные, разыскивая чистые колбы, как из трубочек многих уже не капает – почти струится какая-то прозрачная жидкость, и все это каким-то образом явно было связано с недавним жестяным громыханием. Что за странный условный рефлекс на звук пустого ведра? Или же это рефлекс безусловный? – хотел было спросить президент у академика Павлова, но почему-то, как и в случае с гомункулом, постеснялся это сделать. Кашлянув, чтобы скрыть охватившее его замешательство, Подпутин решительно шагнул в коридор...
– Вот... – торжественно провозгласил Подберезовский, в то время как академик Павлов возился с кодом, открывая дверь в торцевую комнату лаборатории за номером девятнадцать. – Сейчас вы, Владимир Владимирович, все увидите. И услышите, – глядя президенту в глаза, со значением добавил он.
– Слово? – тихо спросил тот. – Неужели все-таки нашли? Знаете, – в его голосе проскользнули виноватые нотки, – а ведь я вам не верил. Да-да, Борис Абрамович, платил деньги и не верил, представьте. Платил же только потому, что у меня не было другого выхода. У государства его не было, точнее. А вы все- таки нашли... – задумчиво повторил он. – Вы молодец. Теперь у нас есть аргументы, с помощью которых мы переиграем американцев. Вы не просто спасли страну, вы сделали более значимое – уберегли ее от позора...
Смущенный похвалой, Подберезовский слегка покраснел и склонил голову, принимая заслуженные слова благодарности, а через мгновение трое молча вошли в автоматически открывшуюся, наконец, дверь. Зал был не большой – он был огромный. Выложенные белым кафелем пол, стены, потолок, производили сильное впечатление – стерильности, торжественности, присутствия чего-то таинственного, – и все это усиливало ощущение, что в таком месте не могут заниматься пустяками, здесь проводятся опыты или испытания поистине государственной важности...
В центре зала стояло кресло, похожее на зубоврачебное, рядом находился – тоже похожий на зубоврачебный – столик с какими-то инструментами, приборами, в том числе и пультом дистанционного управления чем-то; а в кресле, как с некоторым удивлением, подойдя ближе, увидел президент, спиной к ним сидел человек. Его руки были плотно прикручены ремнями к подлокотникам, а шея не менее плотно прикреплена к металлической подпорке для кожаной подушечки, поддерживающей затылок. Ноги также были закреплены кожаными ремнями, и таким образом выходило, что сидящий в кресле человек был лишен малейшей возможности пошевелиться. Услышав, что в помещение вошли, подопытный предпринял тщетные попытки оглянуться, это было видно по напрягшимся плечам и судорожным подергиваниям затылка.
– Тоже доброволец, – предвосхищая закономерный вопрос, прошептал Подберезовский. – Вообще, все, кто находится в институте, принимая участие в опытах, пребывают здесь исключительно по собственному желанию. Мы не преступники, мы ученые, – не без некоторой важности закончил он.
Подпутин неопределенно, с угадывающейся долей скептицизма, хмыкнул. Он с интересом осмотрелся, задерживая взгляд на видеокамерах, установленных, казалось, везде, где только было возможно – на стенах, потолке, полу, сверху, снизу, с боков. Еще он увидел множество микрофонов, акустических колонок и прочей дискотечной электроники.
– Все, каждое движение и звук, тщательно фиксируется, – пояснил академик Павлов. – Пройдемте вперед, пусть господин президент познакомится с испытуемым.
Трое обогнули кресло и остановились перед закрепленным в ремнях человеком. Подпутин с интересом, фиксируя малейшие детали, окинул взглядом примерно сорокалетнюю особь мужского пола. Ничего необычного, мужчина как мужчина, одетый в черный костюм и белую рубашку, ансамбль которых дополнял довольно модный галстук. Небольшие, как и у самого президента, залысины, телосложение среднее, рост, наверное, тоже средний, возрастные морщинки вокруг светлых глаз и рта, слегка курносый нос, тонкие губы...
– Здравствуйте. – Президент чуть было не протянул для приветствия руку, но вовремя спохватился, ограничился кивком.
– Здравствуйте, – спокойно ответил мужчина. – Вы Подпутин?
– Да, – совсем просто ответил президент.
– Я видел вас по телевизору, – зачем-то сказал мужчина, словно могло быть по-иному.
– Это хорошо, – зачем-то ответил президент.
– Я доброволец, – с гордостью сказал мужчина.
– Я знаю, – сказал президент. Он прекрасно осознавал всю тупость происходящего разговора, но тем не менее поддерживал его. Наверное, чтобы унять вдруг охватившее его волнение. Ведь сейчас произойдет нечто особенное, сейчас в этом зале случится настоящее чудо, сейчас он услышит магическое Слово, которое повлияет на всю мировую историю, Слово, за которое он в лице человека, представляющего государство, выложил целый миллиард...
– Начнем? – предложил Подберезовский, и его дрогнувший от напряжения, вызванного крайней степенью волнения, голос лишь усилил только что охватившее и переполнившее президента чувство.
– Начнем, – слегка севшим голосом подтвердил он.
– Для чистоты эксперимента прошу отойти за его спину, господа, – предложил тоже севшим голосом академик Павлов.
Трое прошли за кресло, словно задались целью спрятаться от находящегося в нем человека, и остановились в нескольких метрах от него.
– Успокойтесь, голубчик, все нормально, ничего опасного, все под моим контролем, – проговорил академик Павлов.
Готовый возмутиться такой фамильярностью, президент повернул к нему голову и только тогда сообразил, что эти слова адресовались подопытному.
– Эксперимент точно не опасен? С ним ничего не случится? – чтобы скрыть смущение, спровоцировавшее некоторое покраснение кожных покровов лица, строго спросил он.
– Он доброволец, – напомнил Подберезовский.
– Эксперимент не представляет опасности, – заверил президента Павлов. – И для нас тоже, – кажется, уловив ход мыслей Подпутина, добавил он. Затем он помолчал несколько мгновений и, явно собираясь с духом, набрал в грудь воздуха. Президент увидел, что академик держит пульт дистанционного управления, но в какой момент тот взял его в руки, он не заметил. – Итак... – будто нарочно затягивая время, не решаясь приблизить ответственный момент, тихо произнес академик, – начинаем...
– Смотрите внимательно, – предупредил Подберезовский, и предельно сконцентрировавшийся, всем телом напрягшийся в ожидании чуда президент не нашел сил даже отмахнуться.
– Родина! – вдруг громко выкрикнул Павлов, и вздрогнувший от неожиданности Подпутин, отпрянув,
