государственные денежки! За такое удачное исследование неплохо бы и премиальных добавить. Один только гомункул, вон, сколько жрет... Но Слово-то, Слово! Слыхали? Теперь не только американцы с их договором о крылатых ракетах – теперь весь мир у вас в кармане. Владейте себе на здоровье... Что! Что такое! – Увидев глаза президента, он потемнел лицом, испуганно попятился, потеряв характерную улыбку истинно счастливого человека – удачно надувшего кого-то одесского торговца.
Покосившись на суетящегося Павлова – тот откомандировывал вниз группу дюжих санитаров с дубинками и огромными шприцами наперевес, – внешне уже совершенно спокойный, Подпутин поправил сбившийся набок галстук. Затем жестом отогнал охранника, – увидев, в каком состоянии вышел из лифта президент, тот примчался, выхватив на ходу пистолет и покрыв вестибюль огромными скачками в несколько коротких мгновений, – сузил глаза, сфокусировав взгляд так, что Подберезовский попятился...
– Добавить, говорите, Борис Абрамович, за гомункула?.. – свистящим шепотом переспросил президент. Он схватил Подберезовского за галстук, крутанул, наматывая его на кисть, пока на один оборот. – А что, и добавлю, пожалуй... – Он крутанул вокруг кулака еще раз и потянул вниз, отчего Подберезовский переломился в поясе, закашлялся, задыхаясь. – Говорите, нашли то самое слово? Не слово, а Слово? Теперь, говорите, можно владеть себе спокойно миром? – Потеряв на мгновение выдержку, он рявкнул уже совсем не по-президентски, сопровождая рык некоторым перекосом лица: – Значит, миллиард долларов за блондинку? Не многовато будет?
– С загорелыми, прошу заметить, ногами, – прохрипел нездорово побагровевший Подберезовский. – Отпустите, Владимир Владимирович, не берите грех на душу. Вам потом стыдно будет...
Опомнившийся президент отпустил галстук незадачливого вдохновителя и спонсора секретных физиологических исследований, достал из кармана носовой платок, брезгливо вытер пальцы, затем, презрительно скривив губы, обронил какую-то фразу по-немецки. Она несколько отличалась от фраз, произнесенных некогда в Прямоугольном кабинете, звучала уже не столь красиво, хотя, возможно, тоже являлась цитатой из «Фауста» Гете.
– Что... вы... сказали... – вымолвил, наконец справившись с удушьем, Подберезовский. Красный лицом, он потирал шею ладонями и болезненно морщился.
– Я сказал, что запросто мог бы нанести вам удар отсроченной смерти, но не стану валить вас даже простой подсечкой, – вскинув подбородок, пояснил Подпутин.
– Но за что! Я же нашел Слово! Да, я истратил ваш миллиард, но я его нашел!
– Это блондинку-то? – уже без гнева, иронически поинтересовался в очередной раз справившийся с эмоциями президент.
– С ногами, – огрызнулся, опять напоминая, Подберезовский. – Это очень существенно... – И тут же зачастил подобно продающему дрянь торговцу, уговаривающему чрезмерно придирчивого клиента: – Вы же сами видели, что после произнесения этого ключевого Слова сделалось с добровольцем! Вы же видели!.. Вы не думайте, мы проверяли Слово не один раз, делая это в самых разных ситуациях и с самыми разными группами испытуемых! К примеру, однажды Слово было выкрикнуто нашим человеком в обычном ресторане, после чего собравшиеся на поминки земляка кавказцы немедленно забыли об усопшем и затеяли драку, оспаривая свое право на блондинку, которой никто даже не видел! Нет, каково, а? А еще, да будет вам известно...
– Вы все сказали? – сухо осведомился Подпутин. – Не углубляясь в детали и не комментируя все эти ваши смехотворные псевдонаучные выкладки, просто напомню: президент Сбуш-младший не понимает по- русски.
– Эту фразу можно выкрикнуть по-английски! – поторопился заверить его Подберезовский. – Нужно срочно проверить воздействие фразы на англоязычных! Конечно, на такие исследования потребуются время и дополнительные ассигнования в размере примерно...
– Еще одного миллиарда долларов, – закончил за него внешне уже абсолютно спокойный президент. – Даю вам три дня. И...
– И миллиард? – торопливо, с надеждой спросил Подберезовский. Он нервно облизнул губы.
– И если в течение этих трех дней Слово не будет найдено, вы у меня сами будете барахтаться в физиологическом растворе, – пообещал Подпутин. – И пускать пузыри. Это уже мое Слово, слово президента, – заверил он побледневшего Подберезовского и отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
– Я... – испуганно забормотал тот, – я, кажется, уже знаю это Слово! Мне не надо трех дней и миллиарда! Мне ничего не надо! Я не хочу в физиологический раствор! Владимир Владимирович! Выслушайте меня!
Подпутин нехотя повернул голову.
– Я вас слушаю.
– «Соленые крендельки»! Он любит соленые крендельки! Надо выкрикнуть «соленые крендельки» и он наш! Помните, как он закашлялся и едва не задохнулся, когда его отец, Сбуш-старший... Об этом знает весь мир, об этом было во всех газетах! Если ему напомнить о крендельках...
– Я даром теряю с вами время. Скоро мы будем разговаривать с вами сквозь стекло колбы, – бросил через плечо Подпутин и тут же потерял к Подберезовскому интерес. – Охрана! Где остальные президенты?
Подбежал мордастый охранник с испуганно вытаращенными глазами.
– Идут! Они идут, – наткнувшись на взгляд президента, сбавил он тон. – Точнее, их ведут.
– Как это, ведут?
Но через секунду он увидел сам. Двойники спускались по лестнице пошатываясь, словно пьяные, в сопровождении поддерживающих их под руки сотрудников института. Сходство с перебравшими лишку людьми усиливал вид их костюмов – трое из пяти были заблеваны с головы до ног.
– В чем дело? – строго спросил легитимный президент.
– Понимаете, Владимир Владимирович, мы... Нас завели в какую-то лабораторию и...
– Я не вас спрашиваю, – оборвал Подпутин двойника номер два – тот отличался от него разрезом глаз и в дзюдо имел разряд на два дана ниже.
– Вы сами приказали устроить им интересную экскурсию, – напомнил научный человек с бородой, в которой застряли хлебные крошки. Он пожал плечами, виновато опустил голову.
– И что вы им показали?
– Да пустяки... – Бородач замялся.
– И все же?
– Ничего особенного. Роды двухтонной бородавчатой жабы.
– Разве жабы – млекопитающие? – спросил Подпутин. Он повел глазами, прищурился, припоминая школьный курс биологии. – И они что, живородящие?
– У нас они – млекопитающие, – бодро, не без гордости подтвердил бородатый. – И живородящие.
Подпутин бросил на сжавшегося Подберезовского гневный взгляд и резко двинулся к выходу:
– Все за мной...
Шесть машин опять прорезали лес, загородное шоссе, а затем и сам город черными стрелами. Опять свистел упруго рассекаемый их железными телами воздух, отступая мелкими невидимыми завихрениями, внешне все было в точности, как и несколько часов назад, только сейчас костюмы трех из шести находящихся в машинах президентов имели непрезентабельный вид, будучи забрызганными содержимым желудков своих хозяев, а тот единственный из шести, кто имел право пользоваться барчиком, приобрел устало-задумчивое лицо...
Глава 8. Воры в законе
– Шеф, приехали, – доложил Череп.
– Кто конкретно?
– Деловой, а сразу за ним – Стреляный.
– Ага. Молодцы. Всегда прибывают первыми. Распорядись, чтобы наши расставили их тачки. Я
