вынимать письма из ящика.
Глава 4
Дилемма Генри Блэкстаффа
Генри Блэкстафф стал следующим посетителем в кафе «У Малдуна» в этот день. Он пришел как раз, когда Бренда выходила. Она не ответила ему улыбкой на улыбку. Он направился к своему любимому месту у окна и сел. Дэниел тут же подскочил к нему. Генри поздоровался и заказал яичницу по-ольстерски с двойным воздушным хлебом и полный кофейник кофе. Дэниел был доволен — первый приличный заказ за день. Он принес вилку и нож и картинным жестом положил приборы на стол. Приемчик работает безотказно и приносит хорошие чаевые — проверено еще во времена работы в гостинице «Империал».
Генри вынул из кармана куртки «Гардиан». Расправил газету на столе и углубился в чтение.
Генри шел сорок второй год. Он был несостоявшимся писателем-романистом и целыми днями просиживал за большим столом в своей букинистической лавке на Грейт Виктория-стрит. Свой магазинчик, красивый дом и внушительную сумму денег он унаследовал от дяди, Берти Блэкстаффа. Берти сколотил состояние в Англии на строительстве железных дорог, собственной семьи у него не было, и, когда он умер, все досталось Генри. Он сидел в магазине, сочинял свои нудные романы, продавал кому-нибудь книгу- другую. Генри вел тихую, размеренную жизнь. Пока не встретил Аврору.
Однажды она зашла в его магазинчик в надежде найти первое издание «Джейн Эйр» или какой- нибудь роман Диккенса, подписанный автором, а нашла Генри. Они влюбились друг в друга с первого взгляда. Аврора Блэкстафф работала в школе и была ее главной достопримечательностью. В школе для девочек, разумеется, куда каждый год в сентябре принимали только лучших из лучших. Она преподавала английский язык и драму вот уже двадцать лет и сейчас исполняла обязанности завуча. Она посвятила свою жизнь борьбе с местными диалектами и популяризации классической английской литературы XIX века. В свободное время Аврора создала общество любителей литературы и назвала его «Общество почитателей Бронте». Члены общества собирались в ее доме дважды в месяц: втискивались в гостиную, чтобы принять участие в чтениях за чашкой чаю.
Любой работе Аврора отдавалась энергично: завязав свои длинные белокурые волосы в тугой пучок, она отправлялась в школу, и ее платья в цветочек стремительно мелькали в школьных коридорах. Авроре было сорок пять, но выглядела она старше. Однажды, когда она ездила в Йоркшир с группой студентов посмотреть дом-музей сестер Бронте, ей показалось, что она услышала голос Эмилии, но вполне возможно, что то был всего лишь стон ветра над вересковой пустошью.
Детей у них не было. Аврора была слишком занята, а Генри все время проводил в мечтаниях о договоре с престижным издательством, которым не суждено было сбыться. Аврора порой замечала, что Генри стал как будто ниже ростом, и Генри мало-помалу пришел к выводу, что это, должно быть, от его общей разочарованности в жизни.
Сейчас Аврора была полностью захвачена осуществлением своего самого амбициозного плана. Она собиралась пристроить к задней части дома огромную оранжерею, чтобы проводить там заседания литературного общества. Популярность «Почитателей Бронте» крепла день ото дня. Газета «Айриш ньюс» в разделе «Культура» опубликовала статью о деятельности общества, и после ее выхода в свет в почтовый ящик Авроры посыпались письма. В обществе уже состояло двадцать человек, а у нее лежало еще пятьдесят заявлений. Аврора тщательно отбирала претендентов. Она не желала, чтобы по ее викторианскому особняку на Мэлоун-роуд расхаживали толпы карьеристов и брачных аферистов, ели ее пирожные с сахарной глазурью и сэндвичи с огурцами.
Представитель фирмы, явившийся ознакомить их с прайс-листами, решительно не понравился Генри Блэкстаффу. Арнольд Смит показался ему скользким, нахальным типом, у которого была дурная привычка трогать чужие вещи. Генри не мог забыть, как Арнольд схватил антикварную вазу, внимательно изучил клеймо на дне и только потом поставил ее — не туда, откуда взял. Генри хотел было попросить Арнольда Смита тотчас же убраться вон из дома, но, к сожалению, фирма «Уэлли: элитные окна и оранжереи» единственная в городе способна была взяться за постройку такой огромной оранжереи, о которой мечтала Аврора. Генри помнил тот день до мельчайших подробностей. Вся его жизнь изменилась тогда.
— Мне он не нравится. Он просто льстец и шарлатан, — заявил Генри, когда синий «ягуар» Арнольда Смита тихо отъезжал от их дома по бетонной дороге. — Такой что угодно скажет, лишь бы заполучить клиента. «А вы, случайно, не актриса, миссис Блэкстафф? Мне кажется, я вас где-то видел…» Держит нас за идиотов?!
— Да, типаж выразительный, тут я готова с тобой согласиться, — ответила Аврора. — Но, в конце концов, у торговых агентов это в крови, все они любят поактерствовать.
— И когда же нам сообщат стоимость этого чудо-сооружения, хотел бы я знать? Не понимаю, почему нельзя просто снять помещение? Или собираться в пабе, заодно и выпить немного. Все так делают. Все эти ваши кружки и клубы по интересам.
— Генри, дорогой, я не могу допустить, чтобы наши собрания проходили в убогом помещении, где горит одна лампа и дует изо всех щелей, или еще того лучше — в прокуренном кабаке, где сквернословят пьяные мужики. Атмосфера будет нарушена. У нас же не просто книжный клуб. Это другой уровень. Литературное общество.
— Ах, извините! У вас, оказывается, общество.
— Вот именно. И заседания общества должны проходить достойно, Генри, дорогой мой. Оранжерея решит все наши проблемы. У нас появится больше места, и тебе не придется бежать со всех ног и отсиживаться в этой твоей затрапезной чайной.
— Ты же знаешь, я всех твоих дамочек терпеть не могу. Особенно миссис Джонсон хороша — корчит из себя королеву Викторию, зачем-то носит митенки и дурацкую черную накидку.
— Не надо так волноваться, Генри. Ну, что, право, тебе так далась несчастная миссис Джонсон и ее трогательная накидка? Это, если хочешь знать, семейная реликвия, она сохранилась еще с викторианских времен. А миссис Джонсон на редкость эксцентрична! Надо будет нам устроить костюмированные чтения. Отличная идея, хоть я сама ее и предложила. А теперь, будь умницей, завари чай, хочу перед ужином просмотреть эти буклеты.
После ужина последовала чудовищная ссора. Аврора сообщила Генри, что чуть ли не весь его любимый сад придется уничтожить, чтобы разровнять место под оранжерею. Генри никак не ожидал, что она будет такой огромной.
— Мистер Смит заверил меня, — стояла на своем Аврора, — что его компания уже не первый год успешно справляется с большими, взрослыми деревьями. Ну, сам подумай, может, оно и к лучшему, а? С этим садом у тебя столько хлопот! Да у тебя от работы скоро горб вырастит — если хочешь знать!
— А как же моя теплица, Аврора? Моя несчастная тепличка! Хоть она-то останется? Там столько редких образцов — мои эксперименты по прививке в самом разгаре…
— Ну, знаешь, Генри! Это уж слишком! Только не хватало, чтобы твоя ветхая развалюха портила мне весь вид из оранжереи! Прикажешь мне выступать перед аудиторией на фоне такого кошмара? Ха-ха-ха. Очень остроумно.
— Так что, получается, ты уже все решила? Это даже не подлежит обсуждению? Ты просто возьмешь и выбросишь растения, за которые я получил столько призов?
— Подумаешь, несколько чахлых доходяг. А ты как думал? Скажи спасибо, дорогуша. Кстати, я тут подумала, что тебе не плохо было бы отпустить усы, так ты удачно впишешься в атмосферу, когда будешь подавать закуски.
Генри промолчал. Чтобы достойно ответить на эту речь, ему пришлось бы прибегнуть к словам и выражениям, от которых Аврора упала бы в обморок.
Вспомнив эту сцену, Генри покачал головой. Он не мог сосредоточиться на газете. Может быть, Аврора права, и он действительно женоненавистник. Может, ему обидно, что жена сама принимает важные
