становится стилем всей вашей жизни, то вы будете упускать нечто потрясающе ценное. Ваша жизнь будет пустой, полой.
Поэзия — это любовный акт с существованием. Существование нужно увещевать, соблазнять; не завоевывать, а любить. А любовь никогда не пытается завоевывать; напротив, любовь есть сдача. Поэт ближе к дому, потому что он начинает сдаваться, он начинает любить, он начинает жить субъективно. Он начинает жить из центра. Ученый живет из периферии.
Я глубоко чту поэзию и людей, имеющих дар поэтического видения, поэтов всех видов; музыкантов, скульпторов, художников, певцов, танцоров, актеров. Всякий человек, являющийся творческим в любом отношении, является поэтом. Поэзия — сущность всего искусства. Однако необходимо сделать еще один шаг.
Религия является трансцендентной. Она не объективна и не субъективна, потому что то и другое— половинки единого целого. Наука выбрала одну половину — внешнее, объективное; поэзия выбрала другую половину — субъективное, внутреннее. Однако и наука, и поэзия являются половинчатыми, а половина не может быть завершенной. Человек нуждается в целом, чтобы стать целым. Религия и есть целое. Она не объективна и не субъективна; она трансцендентна. Она выходит за пределы объективного и субъективного и включает их. Она охватывает их и тем не менее не ограничивается ни одним из них. Это наивысший взлет, возможный для человеческого сознания.
Религия разрешает все двойственности, — а двойственность субъективного и объективного является основой двойственности внутреннего и внешнего. Религия разрешает то и другое и тогда остается только один-единственный феномен. Внутреннее является внешним и внешнее—внутренним: между ними нет различия, пропасти. Внутреннее ежесекундно становится внешним, а внешнее—внутренним, как воздух, которым мы дышим. Только что он был вовне, а теперь он внутри, а затем снова вовне. Дыхание входит, выходит, входит, выходит.
Точно так же и существование постоянно является слитным. Оно представляет единое оргазмическое целое, а не двойственность.
Ученый подходит к действительности так, как это свойственно мужскому складу ума. Это мужской подход — завоевание природы. А поэт подходит к действительности с женским умом — с отдачей, воспринимая, открываясь действительности, не препятствуя ей, расслабившись. Религия — не мужской и не Женский подход; она просто свидетельствует то и другое. Но ученый очень далек от религии, а поэт немного ближе.
Вот почему я иногда говорю о поэзии и поэтах, потому что перед тем как стать трансцендентным, вы должны научиться быть поэтическим. Науке обучает общество, школа, колледж и университет. Поэзии не учат. Поскольку она не имеет рыночной ценности, никто не заботится о ней. Если вы имеете поэтическое видение мира, то оно является вашим личным делом и общество не может воспользоваться им. В действительности даже вы можете создать некоторые трудности для общества, потому что вы будете привносить свои личные воззрения и ваши личные воззрения могут вызвать беспорядок.
Общество опирается на коллективное начало; объект является коллективным. Роза как объект является коллективным феноменом, но когда к розе подходите вы, вы смотрите на нее со своей уникальной точки зрения. А кто-то другой посмотрит на розу со своей уникальной точки зрения.
Поэзия является личной; она индивидуальна, а не коллективна. И общество всегда должно внимательно следить за тем, чтобы личные воззрения не получили поддержку, потому что они вносят разлад, они создают хаос: люди должны подчиняться коллективным воззрениям. Христианство является коллективным воззрением, коммунизм является коллективным воззрением. Наложите коллективные ограничения на всех людей, так чтобы они смотрели на мир одинаково — и они все будут жить одинаково; тогда все они станут конформистами.
Поэт по своей сути является бунтарем. Настоящий поэт неизбежно является революционером.
Винсент ван Гог изобразил на картине деревья такими высокими, что они поднялись выше звезд. Кто- то спросил у него: «Мы никогда не видели таких деревьев. Что это за деревья и почему они поднимаются выше звезд?» Говорят, что ван Гог ответил следующим образом: «Не имеет значения, бывают такие высокие деревья или нет. Это желание дерева, которое я изобразил, это его стремление, это самая суть, страстная жажда дерева. Каждое дерево жаждет возвыситься над звездами. Я увидел это в деревьях, я прислушивался к деревьям, я наблюдал за ними. Я понимаю их язык и слышу от каждого дерева, от самого большого до самого маленького, ясную и громкую весть о том, что все они пытаются возвыситься над звездами. Удастся им это или нет — это другой вопрос. Меня это не интересует, меня интересует внутреннее ощущение дерева».
Винсент ван Гог прав в поэтическом отношении, но неправ в научном. В научном отношении его слова являются абсурдными, но в поэтическом отношении он абсолютно прав. Он говорит: «Деревья воплощают мечту земли о встрече со звездами, желание земли перейти пропасть, отделяющую ее от других звёзд. Удастся ей это или нет — это не имеет отношения к делу»- Это несущественно для ван Гога.
Поэт имеет свое собственное видение; оно является личным, а не коллективным. Поэтому все люди, верящие в коллективизм, являются антипоэтическими.
Платон, первый коллективист в мире, пишет в своей утопической книге «Республика», которая воплощает его представления о том, каким должно быть будущее общество, что в его республику поэты не будут допущены, — особенно поэты. Всех остальных допускают, не допускают только поэтов; им нет места в платоновской республике. Почему? Почему он так боится поэтов? По простой причине: поэт привносит индивидуальное, личное видение, и это может создать хаос. Платон хочет подчинить всех единому образцу, единому стилю жизни. Он хочет добиться своего рода единства, наложенного принудительно, а на поэтов в этом отношении полагаться нельзя.
Не случайно, что в Советской России после революции поэзия зачахла. Перед революцией Россия дала величайших, действительно несравненных поэтов и писателей, каких когда-либо знал мир. Ни одна другая страна не может соперничать в этом отношении с Россией. Кого можно сравнить с Львом Толстым, Максимом Горьким, Федором Достоевским, Антоном Чеховым, Тургеневым? Ни одна другая страна не- произвела таких великих художников слова. Если нужно будет выбрать десять великих писателей мира, то пять из них будут русскими — но дореволюционными., После революции поэтическая деятельность внезапно прекратилась. Страна Достоевского, Толстого, Максима Горького и Тургенева просто исчезла с лица земли. Она перестала производить людей такого сорта, такого качества; она перестала воспарять ввысь. Был наложен коммунизм, было наложено коллективное воззрение. Теперь каждый поэт должен служить коммунизму, каждый художник должен служить коммунизму, каждый певец должен петь песни, восхваляющие коммунизм. Теперь правительство решает, что является настоящей литературой, что является настоящим искусством, кто является настоящим поэтом. Решения выносили тупые правительственные чиновники, — те, кто не имели никакого понятия о поэзии. Если бы они имели хоть какое-то понятие о поэзии, то в первую очередь они бы не были правительственными чиновниками.
Вдумайтесь в то, могут ли составитель, редактор, министр культуры иметь поэтические представления? Очевидно, они безмерно далеки от поэзии. А люди, которые прочитали Маркса, Энгельса и Ленина — могут ли они иметь какое-нибудь понятие о поэзии? Маркс в своих сочинениях так непоэтичен, что читать его мучительно. Я прошел через эту муку, поэтому говорю вам на основании своего опыта. Кто способен осилить «Капитал»? Это такое уродливое сочинение; чтобы переварить его, требуется крепкий желудок, иначе прочтешь две-три страницы—и чувствуешь, что с тебя достаточно и ты сыт по горло. Даже коммунисты не читают его! Я знаю это, — среди моих дру-зей немало коммунистов и они не читали его. Это скучная, тягостная книга — в ней нет ни поэзии, ни красоты.
У Иисуса есть поэзия, он говорит поэтически. У Будды есть поэзия, он живет в стихии поэзии. У Маркса же нет вообще никакой поэзии, а просто сухая, тупоумная логика. И даже логика не особенно острая. И люди, питающиеся подобной чепухой, — они смеют судить о Достоевском, о Толстом, о Тургеневе? Они неспособны понять этих писателей, они неизбежно поймут их превратно.
В России поэзия умерла; это была одна из величайших потерь для человечества. В Китае поэзия мертва, потому что поэты теперь находятся на службе у государства. Их награждают, окружают почетом, им дают большие посты в университетах, но при условии, что они не будут поэтами свободы. Они должны быть
