наверняка самое лучшее место во всей округе. Постепенно восторг сменялся чуть завистливым сомнением: а вдруг у них еще лучше? Однажды Славута объявил, что, даже если там еще и медного камня полно, он все равно останется жить здесь! Родовичи поддержали. Как-то очень быстро место у слияния двух рек легло к сердцу и стало родным.
Но каждый ловил себя на мысли, что, если бы с ними были ушедшие в другую сторону, жилось бы куда лучше…
Осенняя непогода загнала людей под крышу, заставила поближе придвинуться к очагам, заняться домашней работой. Охотиться еще рано, по осени звери хоть и нагуляли жир, да пока лесной хозяин медведь в берлогу не залег, и лоси сердитые, и у зверья шкурка не у всех вылиняла. Подождем, решили родовичи и принялись стучать отбойниками, прясть пряжу, чинить одежду и сети, заготавливать стрелы для зимней охоты… Мало ли дел у каждого?
Поневоле без Вукола и Одула лучшим мастером оказался сам Рус. Но он своего умения не таил, учил всех, у кого руки к такому делу лежали. И как раньше его самого Словен, наставлял молодых, что не то быстро, что поспешно, а то, что не переделывается.
В его Роду оказалось куда больше молодых, чем у Словена. Пожалуй, только Радок был старше самого князя. Когда Роды поделились не поровну, у Руса сердце кольнула обида: со Словеном ушли те, кого Рус привык считать своими. Особенно обидно было из-за троих: Вукола, Первака и Чигиря! С каждым из них проведено столько времени, столько говорено-переговорено, столько пережито…
Вукол объяснил просто:
– Ты, князь, не серчай, я с Одулом, ему моя помощь нужна, а у него внучка, сам знаешь…
Рус знал, что Елица без своего Отрада никуда, а тот со Словена глаз не сводит.
Первак был в беспамятстве, его Словен и спрашивать не стал, а где князь, там и его люди. Потянулись сородичи Первака за Словеном…
С Чигирем Рус даже говорить не хотел, тот сам подошел, помялся, потом объяснил:
– Рус, там Желотуг, внук же…
Вот так у каждого ушедшего со старшим братом нашлась причина, чтобы перейти в его Род. Словен смотрел чуть насмешливо, мол, куда тебе против меня!
Славута постарался успокоить Руса:
– Князь, что мы без них, не проживем?
Но проживать без родовичей и брата Русу совсем не хотелось, и он надеялся на другое: что их место и правда окажется замечательным, Словен разумный человек, хотя и на него иногда находит, поймет и приведет свой Род жить рядом. Даже ставя свои дома, прикидывал, где останется место для Словеновых.
Зато у него было много молодых и сильных. Им нипочем таскать тяжелые лесины, махать топором, много раз на дню спускаться и подниматься по шатким приставкам на будущие крыши. Работы парни не боялись, Русу оставалось только следить за тем, чтобы делали как надо.
Поздняя осенняя пора недаром у людей зовется глухой. Пусто и глухо в лесу, только ветер подвывает в вершинах деревьев, обрывая с их веток последние каким-то чудом зацепившиеся листья. Лес голый, а оттого скучный и мрачный, ждет не дождется, когда его укроет первым снежком. Все живое попряталось от непогоды, притихло до времени.
Люди тоже в домах у очагов заняты работой. Порусь взялась прясть, за столько лет руки от веретена отвыкли, не сразу и наладилось, остальные пока даже не брались, ждали, когда их Порусь научит. Жена Славуты Тина привычно работала скребком, вчера муж случайно подбил куницу, шкурку нужно выделать, пригодится, хотя и мала. Старательно скребла и Лубица, работали руки у Таи…
Мужчины чуть в стороне либо, как Рус, шлифовали наконечники для стрел, либо резали что-то из дерева (ложки тоже нужны), либо чинили порванные непогодой сети.
У каждой семьи свой, хоть и небольшой, дом, но по вечерам у Руса и Поруси не протолкнуться, все норовят собраться именно здесь. Князь рад, что поставил дом с большим очагом, зато всем хватает места. У него придумка зимой добавить еще одну часть нарочно для вот таких посиделок. Когда все вместе, жить легче, даже если сама жизнь уже наладилась, людей все равно тянуло друг к дружке.
Они быстро обжились на новом месте, оставался один вопрос: как там родовичи со Словеном? Принялись обсуждать, кто пойдет на встречу, как договаривались. Русу очень хотелось самому, но тут против были все. Но и сильных парней отпускать тоже не хотелось: впереди зима, кто знает, как далеко ушли родовичи и когда вернутся посланные.
Вдруг Рус напрягся:
– Кричит кто-то?
Прислушались и остальные. Вроде сквозь шум осеннего ветра действительно слышен человеческий голос! Славута выскочил за дверь, закричал оттуда:
– Да!
Выбежали наружу. Порывы ветра доносили чей-то крик. Первой мыслью было: леший шутки шутит, но потом поняли, что нет, человек помощи просит. Парни, махнув рукой на Руса: «Останься, князь, дома», бросились на зов. Потянулись томительные минуты ожидания. Уже никто не мог работать, а Рус и вовсе стоял на верху тына, вглядываясь в темноту.
Вдруг показалось, что внизу зашевелились люди, стало чуть не по себе, но оттуда раздался голос Славуты:
– Князь, мы тебе гостя необычного ведем.
– Несем! – зычно расхохотался Елец.
Гость действительно был необычным, уж его-то Рус никак не ждал. Парни внесли в дом мокрого и замученного… Чигиря!
– Ты откуда?! – вытаращил глаза князь.
Порусь замахала на него руками:
– Потом спрашивать будешь, обсуши да накорми человека сначала.
Вокруг Чигиря засуетились, но один вопрос Рус все же задал:
– Как родовичи? Случилось что?
Еле живой Чигирь махнул рукой:
– Хорошо. Место нашли, встали. Живут.
– А ты чего?
Стуча зубами о край плошки с горячим питьем, Чигирь принялся рассказывать. Хоть он и дед Желотугу такой же, как Словен, но до внучонка не допускали. Надея гнала прочь, точно он безрукий какой. А потом случилась беда.
Плоты прошли по озеру немного, там оказалась мутная, широкая река, решили пройти по ней, вдруг места лучше, повыше и посуше? Встали и впрямь чуть в стороне от озера на этой реке. Пока ставили дома, заняты были все сильные взрослые и за малышней следили старики. За всеми не углядишь, вот Чигирь и не заметил, как Желотуг оказался близко к краю плота…
Волхов на него так рычал!.. А Словен сказал только одно слово: «Вон!» И Чигирь ушел. Опытный охотник, даже хромая, легко мог бы прожить в лесу довольно долго, но с собой у бедолаги оказался только нож. И все-таки он не отчаялся, побрел искать Руса. Все бы ничего, да как-то ночью провалился в большую яму с водой, снова подвернул и без того калечную ногу и с тех пор полз. Уже увидев поставленные дома, понял, что не дойдет, стал кричать. Тут его и услышали.
– И давно ты так ползешь?
Чигирь, не отвечая, махнул рукой. Стало ясно, что давно. Хотя это было видно и так, старый охотник отощал, оброс и был весь в грязи.
– Ладно, – заявил Рус, когда Чигиря уже отмыли, подсушили, переодели и накормили, – нынче спи, завтра рассказывать про их житье-бытье будешь.
На следующий день Чигирь рассказал, что Словен, конечно, никуда не пойдет, он град большой поставил и назвал его своим именем: Словенеском.
Рус смотрел чуть растерянно, надежда все же объединить Роды таяла с каждым словом Чигиря. Зато расхохотался Елец:
– Князь, у них Словенеск, так у нас Руса будет! Наша лучше!
